Александр Мартынов - В заповедной глуши
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств.
Витька на ходу засопел, потом тихо спросил:
- Как-как-как там?.. - он подвигал рукой в воздухе и сказал тихо: - Умереть.
Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, при-сущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?.. Здорово, только грустно. Это кто написал?
- Ну и память у тебя, - с искренним восхищением заметил Валька. - Шекспир написал. Англичанин. Я про него говорил, помнишь? Давно, в шестнадцатом веке.
- В шестнадцатом? - Витька покачал головой. - А откуда он про это знал? Ну. Что всё так, - Витька вроде бы смутился.
- Откуда-откуда... - Валька пожал плечами. - Думаешь, тогда жизнь была другая? Та-кая же была жизнь. Вот, хочешь ещё почитаю? Это вообще в четырнадцатом веке, ка-жется, написали. Вернее, сочинили...
Ложь и злоба миром правят.
Совесть душат, правду травят,
Мёртв закон, убита честь,
Непотребных дел не счесть,
Заперты, закрыты двери
Доброте, любви и вере,
Мудрость учит в наши дни -
Укради и обмани!
Друг в беде бросает друга,
На супруга лжёт супруга
56.
И торгует братом брат -
Вот какой царит разврат!
"Выдь-ка, милый, на дорожку -
Я тебе подставлю ножку!" -
Ухмыляется ханжа,
Нож за пазухой держа...
Что за времечко такое!
Ни порядка,
ни покоя,
И Господень Сын у нас
Вновь распят.
В который раз...
Тебе что, нравятся стихи?- безо всякого перехода поинтересовался Валька.
- Не знаю...не знал, - поправился Витька. - А теперь знаю - нравятся...Ты почитай ещё, только какие-нибудь... бодрые, чтобы шагать повеселей.
- Повеселей - ладно, только я спою, - Валька набрал воздуху в грудь, издал не очень-то красивый звук, рассмеялся и уже без шуток начал:
- Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство -
Штамп на золотом,
А золотой -
Мы сами!
Звонкий голос Вальки, поставленный и хорошо отшлифованный, далеко разносился над ночной дорогой. Ему и раньше нравились эти стихи Бернса, но раньше он как-то не ощущал за собой права их петь или там читать - какие уж у него "вода" и "тряпьё". А сейчас - почему нет?
- Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом, -
Таких зову я знатью.
Витька хмыкнул на ходу иронично, но было видно - песня ему по душе.
- Вот этот шут - природный лорд,
Ему должны мы кланяться.
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том...
...- При всем при том, - вдруг подхватил Витька эту строчку и одобрительно кивнул Вальке:
57.
- Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют
Ум и честь
И все такое прочее! - Валька ускорил шаг, зашёл чуть вперёд Витьки и пропел, на ходу оборачиваясь к нему:
- Настанет день, и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте!
- Ну, это только ведь в песне так поётся, - грустновато сказал Витька. Валька - чего греха таить - и сам так же думал. Но сейчас ему почему-то захотелось спорить. И он покачал головой:
- А отец думал не так... Ты не смейся, я знаю, что ты подумал - новорусский, и нате... Но он правда так думал. Про ум и честь.
- Ну и где он сейчас? - не зло, но сердито спросил Витька. Валька перевёл дыхание и тихо, но убеждённо сказал:
- А я всё равно тоже буду так думать. Потому что мои родители так считали. И жить постараюсь так.
Он ожидал, что Витька посмеётся. Но тот сказал только:
- Хороший ты парень, Валь...Чёрт, мы только утром познакомились, а я тебя как буд-то сто лет знаю! - а потом вытянул руку: - Смотри, там шоссе.
Действительно, дорога вливалась в шоссе. И сквозь мокрые деревья горела россыпь жёлтых огней, а над ними - размашистое и вроде бы как даже уходящее вдаль:
