Игорь Козлов - Искатель. 1984. Выпуск №2
Пересохший рот внезапно наполнился слюной, стоило Ращупкину подумать, какой опасности он подвергался на озере. Мысленно поблагодарил себя за то, что отдал утром Полкана сопровождать сына и дочку.
Стоп, поймал он себя на новой мысли. Если им нужна Четь, не слишком ли они замысловато туда устремились? Знай себе, прями, очутишься на Чети, мудрено не очутиться. Вчера, согласен, троица плутала. Зато нынешние их броски слепыми не назовешь. Не разогнались, однако, на Четь. Что-то, видно, искали. Длинный с Альбиносом возвратились пустые, а вот Шулякова можно поздравить. Благодаря ему они на верном пути.
«Точно, на верном, — утвердительно кивнул себе Ращупкин, чувствуя, что в таком разе окончательно рушится его версия, будто цель троицы Четь. Ведь по двадцать верст вширь отмотали и ни на шаг к ней не приблизились».
Он потер кулаком подбородок, сбитый с толку, подумал, что, может, они ищут Кулеевский стан. Других примечательных мест в округе не было, кроме заброшенного зимовья охотника-остяка Кулеева. Полтора десятка лет назад старик основательно потрудился, срубил добрую избушку. Однако работа была проделана зряшная. Старик год спустя умер, а желающих на избушку не нашлось: у каждого свои излюбленные места для охоты.
Кулеев строил ее где-то вблизи старого Тяжинского тракта, постарался поточнее определить место расположения избушки Ращупкин. В следующую секунду мысль о старом Тяжинском тракте завладела им целиком. Кажется, он докопался до истины! У него кровь застучала в висках, и жажда с новой силой схватила горло от этой новой догадки. Известно или нет Шулякову и его спутникам о Кулеевском стане, дело десятое. В любом случае стан их не интересует. Тракт, и только тракт им нужен!
Как зачастую случается, когда отыскивается единственно верное решение, теперь все встало на свои места, «белые пятна» в поведении троицы пропали.
Никогда они не помышляли сплавляться по Чети на плоту. Как он всерьез мог и предположить такое? Показаться на людях, обнаружить себя для Шулякова и его приятелей почти равносильно добровольной сдаче. В любой деревеньке они будут как на рентгене. Кому надо, не в своем родном районе, а и в соседнем крае знают о происшествии. Главный расчет на то, чтобы, занырнув после преступления, пропасть, раствориться. Для выхода из тайги лучше тракта места не сыскать.
Тяжинский тракт возник в конце прошлого века. Купцам достаточно было усмотреть выгоду, чтобы в одно лето от уездного городка Аннинска, что стоял на Транссибирской магистрали, напрямую через тайгу с юга на север до Берегаевской волости была пробита дорога длиной в двести с гаком верст. Жизнь на тракте сразу забила ключом, извоз был крупный. Из Аннинска шли обозы с мануфактурой и городским провиантом; груженные мягкой рухлядью и красной рыбой, возвращались они из Берегаева; летели почтовые тройки. Постепенно осмелели и стали ездить не по одной торговой да казенной надобности, отчего тракт приобрел дополнительное оживление. В германскую войну и в гражданскую, правда, поубыло охотников появляться на тракте. А потом опять пошло с размахом. Без тракта не обходились. Казалось, он будет вечным, но при районировании Аннинск и Берегаево размежевались, попали в разные области. Вскоре, в начале тридцатых годов, с запада на север потянули железнодорожную ветку. Рельсы всего ста километров не дошли до Берегаева. Связи с Аннинском пошли на убыль, тракт захирел. Последний раз проехали по нему в Отечественную войну, и все, поставили на нем крест. Легенд и ярких историй не в пример другим торговым путям тракт по себе не оставил: извоз проходил деловито, спокойно, поэтому забывался тракт быстро.
Ращупкин подростком услышал о тракте от деда. Тот одно время болел глазной болезнью, охоту пришлось забросить, и он лет пять занимался извозом. Позднее Ращупкин имел возможность убедиться, что дед — один из немногих, кто располагал о тракте доскональными сведениями, — мог пройти по нему с завязанными глазами. Даже старожилы знали теперь о нем понаслышке, а молодежь и вовсе не подозревала о его существовании. Шуляков с приятелями разнюхали-таки где-то о тракте и сделали на этот путь главную ставку.
Троица была готова вот-вот продолжить путь. Шуляков уже в накомарнике закидывал за плечо карабин, Альбинос прилаживал к поясу фляжку, Длинный, собравшийся первым, ковырял кончиком сапога землю. Наконец Шуляков, а следом и остальные двинулись прочь от ручья.
Помедлив на всякий случай, Ращупкин приблизился к ручью. Упав на колени, долго и жадно пил, чувствуя, как наполняется тяжестью пустой желудок. Потом умылся, вытер о штаны мокрые руки, полез за папиросами.
Ращупкин понимал, что время для сидения самое неподходящее. Но прежде чем подняться, нужно было решиться на что-то. Продолжать преследование чем дальше, тем опаснее. Даже если он будет вести троицу без сучка и задоринки, что он может им сделать? Со складником на карабин броситься? Инкассаторский наган наверняка при них, не выбросили. Подмога нужна позарез. А до ближнего села, его родного Шумилова, сорок километров. Солнце скоро закатится. В темноте по тайге не пойдешь, переждать придется, пока-то доберется. Троица тем временем сидеть на месте не будет. И еще он ведь только догадывается, не знает наверняка об их планах…
Ращупкин так и не сделал окончательное выбора. Он ощутил нарастающее беспокойство оттого, что не видит перед глазами уже примелькавшиеся фигуры. Повинуясь этому чувству, поднялся и пошел, сначала медленно, нерешительно, потом все энергичнее прибавляя шаг.
Ничего не случится, подбадривал он себя, проведет их немного по тракту, убедится, что сворачивать не помышляют, а там видно будет.
Нагнав бандитов как раз возле Кулеевского стана, Ращупкин воочию убедился в своей правоте: избушка их не интересовала. Они прошли мимо нее в двух десятках шагов. Ему это было безразлично. Так или иначе скорая остановка неизбежна. Темнота заставит ее сделать.
Солнце склонялось над деревьями все ниже и ниже. Тракт после того, как миновали Кулеевский стан, находился очень близко. Ращупкин знал, что угадывать и всматриваться бесполезно: ступишь, тогда и поймешь, что вышел на него. Впервые услышав о существовании тракта, он упросил деда сводить его туда. Прихватив тозовки на белку, они встали на лыжи. Мальчишеское воображение рисовало Ращупкину широченную, накатанную санными полозьями дорогу, к которой с обеих сторон подступают островерхие ели. Он хмыкнул разочарованно, когда дед остановился прямо посреди тайги и объявил, что они находятся на тракте. Он давно слился с тайгой, заглох окончательно и бесповоротно. Дед сориентировался благодаря тому, что деревья, выросшие на полотне дороги, были помоложе своих собратьев.
