Луи Буссенар - С Красным Крестом
– Не особенно красив наш похоронный марш! – иронически заметила Фрикетта. – Право, для нас лишнее мучение.
Барка, между тем, бормотал:
– Ах, если б здесь был взвод моих старых товарищей.
Оба они шли твердой смелой поступью среди этой свирепой толпы, возбужденной мыслью о предстоящей казни.
Миновав ущелье, они вышли в долину и увидели громадное полузасохшее дерево с низким, корявым, безобразным стволом.
Несмотря на все свое мужество, несмотря на всю твердость духа, Фрикетта невольно содрогнулась и побледнела при виде ужасного зрелища.
На высоких ветвях дерева сидели, плотно прижавшись друг к другу, черные разъевшиеся коршуны, с голыми шеями и головами. Их были здесь сотни. Увидав приближавшийся кортеж, они захлопали крыльями, жадно подняли головы, но не тронулись с места. Они ждали новой добычи.
Говасы нахально захохотали, а переводчик, лицо которого исполосовала Фрикетта, вышел вперед и, указывая на дерево, начал говорить иронически:
– Это дерево спасения… Паписты влезают на дерево, а оттуда на небо…
По крайней мере пятьдесят трупов качались на сучьях дерева. На всех были французские мундиры! Некоторые из умерших, повешенные давно, уже превратились в скелеты.
В воздухе стояла такая вонь, что невозможно было дышать. Фрикетта с трудом сдерживала тошноту. Ее охватила злоба. В первый раз в ее душе, до тех пор доступной только мягким и великодушным движениям, вспыхнуло желание беспощадной мести. Она вспомнила восклицание Барки и подумала: «Да, действительно, хорошо бы, если б тут оказалось человек пятьдесят солдат, и они стали бы косить этих дикарей».
Барка с высоты своего большого роста грозил кулаком:
– Дикари!.. грязные негры… куда вам, трусам, было справиться с солдатами! Слишком вы боитесь французов!.. Вы подбираете мертвых и больных и вешаете, чтоб другие думали, что вы храбры!.. Свиньи… гиеново отродье!
Действительно, предположение кабила могло оказаться справедливым.
Негодяи, не понимая издевательств кабила, пели, хохотали, прыгали. Их бесило спокойствие молодой девушки и старого солдата, от которых они ожидали мольбы о пощаде.
– Завтра утром белая женщина и мужчина будут висеть там! – кричал переводчик… – Повешенные за шею… Коршуны выклюют им глаза, растерзают… съедят все… а они еще будут живы…
После этого пленных снова отвели в хижину, которую опять окружили двойным рядом вооруженных с головы до ног разбойников.
Когда Фрикетта осталась наедине с Баркой, силы на минуту покинули ее. В конце концов она все-таки была женщиной, почти ребенком. Душившие ее слезы брызнули из глаз и облегчили сердце, сжимавшееся столько времени от ужаса, гнева и отчаяния. Видя слезы своей благодетельницы, Барка начал усиленно ругаться и божиться по-арабски. Он скрежетал зубами, хрустел суставами пальцев, сжимавшихся в бешенстве, и собирался броситься в толпу, окружавшую хижину, ища смерти. Слезы молодой девушки сводили его с ума.
Настала ночь… последняя ночь!
Снова пленникам принесли еду. Барка съел все с аппетитом старого солдата, видавшего на своем веку виды, и сказал:
– Вот им на зло!.. Не хочу умирать с пустым желудком… Да притом, кто знает, что нас ждет завтра?
Фрикетта не в состоянии была проглотить ни куска. Она только выпила глоток воды, вымыла покрасневшие глаза и, когда мрак сделался непроницаемым, снова начала строить безумные планы бегства. И опять с грустью думала: «О нет!.. Все, только не такая отвратительная смерть… Лучше наложить на себя руки… »
Невольно при этом мрачном решении губы молодой девушки сложились в грустную улыбку:
– Я, как сказочный Грибуль: он бросился в воду, боясь, что его вымочит дождь… Я, чтобы избежать последнего мучения… Отчего, право, и не решиться!.. Вдохнуть в себя поглубже хлороформа… или принять хорошую дозу опиума – надежные яды, когда хорошо знаешь дозу!
Она вспомнила о кабиле и спросила тихо:
– Барка, тебе хотелось бы умереть?
– Как можно позднее, сида, – отвечал он откровенно.
– Я вполне понимаю тебя… Но чтобы избежать ужасной смерти, которую нам готовят эти негодяи… не пошел бы ты навстречу смерти, которая избавила бы тебя от мучений?
– Я сделаю все, что ты хочешь.
– Мне кажется, что нам остается только одно…
– Убить себя?
– Да, отравиться.
– Ты дашь хорошее снадобье?
– Да… оно убьет нас тихо, без страданий.
– Ты – мое начальство; приказывай, я буду слушаться.
– Ты примешь яд из моих рук.
– Да… ты велишь Барке умереть… Барка старый солдат… никогда не ослушался начальства… Барка умрет.
Слушая эти отрывистые, торжественные заявления, Фрикетта вздохнула и машинально раскрыла одну из своих аптечек.
В одном из отделений, занятых хорошо знакомыми склянками с лекарствами, что-то светилось бледным светом. Барка подошел удивленный, чтобы посмотреть, отчего засветились все скляночки, лицо Фрикетты и угол хижины, где находились оба.
Фрикетта задумалась и не отвечала. Долго продолжалось ее мрачное раздумье, затем она рассмеялась. Барка, изумленный и опечаленный проявлением веселости в такую минуту и в таком месте, подумал, не помешалась ли вдруг тебия, и проговорил:
– Тебии делается мабул… Какое несчастье!
– Нет, Барка, я в своем уме, – успокоила его Фрикетта… – Нет, но какую штуку я придумала!
Барка невозмутимо ждал, что будет дальше; Фрикетта, искусная в проведении химических опытов, приступила к делу.
– Барка, есть у тебя кружка?
– Да, сида, вот она.
– Давай.
Она взяла жестяную кружку и медленно влила в нее жидкость, распространившую сильный запах скипидара. После этого осторожно, кончиками пальцев она взяла склянку с широким горлышком и вынула из нее палочку – ту самую, которая распространяла в темноте этот странный и яркий свет. Толстая палочка, видимо, таяла в жидкости, налитой в кружку. Скоро вся кружка, казалось, наполнилась огнем, и из нее начали выходить беловатые пары, настолько яркие, что сразу осветили всю хижину.
Барка широко раскрыл глаза, не зная, что сказать и подумать при виде этого чуда.
Молодая девушка жестом заставила его молчать. Она взяла маленькую, нежную губочку, обмакнула в растворе и осторожно провела ею по лицу и по волосам. Вдруг ее белокурые волосы, нос, рот, щеки, лоб запылали.
У араба вырвалось изумленное восклицание. Действительно, получалось необыкновенное зрелище. Фрикетта смеялась, и в этом смехе среди беловатого пламени было что-то демоническое и устрашающее.
Так же спокойно она вытерла руки, которые тотчас запылали.
– Теперь твоя очередь, Барка, – поспешно проговорила молодая девушка.
