Николай Шпанов - Война «невидимок». Последняя схватка
— Ну, ясно, при таких обстоятельствах о друзьях, конечно, забывают! — послышался насмешливый голос Найденова.
Житков увидел друга, который с аккуратностью, присущей ему во всем, щепал лучину.
Оказалось, что появление Элли было результатом ее встречи с Найденовым на Черном море. Черноморское торговое пароходство, проведав о том, что у Элли имеется штурманское свидетельство, назначило было ее вторым помощником на буксир в одном из южных портов. Нужда в судоводителях была остра.
Назначению Элли не помешало даже то, что в ее англо-норвежском жаргоне все еще было маловато русских слов. Только появление Найденова помогло ей вырваться.
— Я не собираюсь сидеть сложа руки, — сказала она Житкову. — Плавать — так с тобой, здесь.
— Это невозможно, дорогая. У нас на кораблях нет женщин.
— Если не на одном с тобой корабле, то хоть на одном море.
— Это другое дело! В этом мы тебе поможем.
— И помогать не нужно. Я уже была на спасательном буксире «Пурга» и завтра же направляюсь туда на работу. На соленой воде всегда найдется местечко тому, у кого в кармане диплом штурмана-спасателя.
— Что верно, то верно, — сказал Найденов. — Даже в этой квартире нужно спасать баранину, про которую все забыли!
— О-о! — Элли бросилась к плите.
— Я так завидую ей, — сказала Валя. — Водить корабли и уметь жарить мясо! А я до сих пор не знаю дороги к плите.
— Гонг к обеду! — крикнула от плиты Элли. — У меня все готово.
— Форма одежды? — спросил Житков, намыливая над раковиной руки.
— Парадная: бушлаты, но без валенок, — сказала Валя. — Это по случаю Сашиного приезда. А завтра можете снова залезать в ваши любимые «обрезки».
— Милый наш Бураго! Я так хорошо понимаю его пристрастие к этим валенкам укороченного образца. Не вылезал бы из них!
— Рано стареете, Паша.
— Во мне есть что-то от Обломова, — сказал Житков.
— Что верно — то верно! — подтвердил Найденов. — Начать с того, что тебе лень почистить бушлат, — и он ткнул пальцем в пятно на одежде Житкова.
Житков потрогал пальцем пятна, покрывавшие полу бушлата, подошел к окну, чтобы лучше разглядеть их, и поманил Найденова.
— А ну-ка, что я тебе покажу…
Он повернул полу бушлата к свету — и пятна исчезли.
Заметив удивление Найденова, Житков повернулся к свету спиной, и пятна снова проступили. Даже на черном сукне бушлата они казались дырами.
— Возился с лаком? — спросил Найденов.
— Эге… загрунтовал новый обтекатель для перископа. Если верить гидродинамикам, то у него настолько правильные обводы, что вода вокруг него кажется почти неподвижной даже на скоростях, значительно превышающих практические. А когда мы окончательно покроем его нашим лаком, самый зоркий глаз не заметит его движения.
— Если бы наш общий друг Кадоган увидел тебя в этом бушлате, он не преминул бы сказать: «Мистер Житков, вы остались с неприбранной головой».
Житков нахмурился. Он поспешно прошел в кабинет и вызвал по телефону начальника малярного цеха.
— Иван Иванович, вы, кажется, были сегодня одеты в комбинезон поверх бушлата, когда крыли лаком деталь номер одиннадцать?
— Совершенно верно, Павел Александрович.
— А тот паренек, что помогал вам?
— Кажется, тоже…
— Так вот, Иван Иванович, благоволите-ка немедленно взять оба эти комбинезона и заприте их до моего прихода.
— Будет исполнено.
Житков не мог отделаться от мысли, что непозволительно опростоволосился: ни в коем случае нельзя было оставлять ни в чьих руках комбинезон с пятнами экспериментального покрытия, служившего грунтом для невидимого лака и тоже обладавшего некоторой степенью «невидимости».
Мысли, одна другой тревожней, не давали ему покоя всю ночь, и, едва дождавшись утра, он простился с Элли, уезжавшей на «Пургу», и помчался в мастерские.
Начальник цеха отпер шкаф и вынул поношенный комбинезон.
— А второй? — встревоженно спросил Житков.
— Когда вы позвонили, ученика уже не было в мастерских. Сейчас мы возьмем у него спецовку.
Он позвонил по телефону.
Прошло несколько минут. Дверь приотворилась, и в нее несмело просунулась вихрастая голова ремесленника. Ученик поглядел на своего начальника, перевел взгляд на Житкова.
— А ну, давай-ка сюда свою спецовку, — сказал Житков.
Паренек протянул изорванную парусиновую робу, покрытую масляными пятнами.
Житков схватил ее и принялся тщательно рассматривать.
— Это та самая роба, в которой ты вчера с нами работал? — спросил Житков.
— А то какая ж?..
— А ну, надень.
Ученик нехотя натянул комбинезон. Не спеша подвернул не по росту длинные штанины, закатал рукава.
— Можешь идти, — сказал Житков и сквозь стекла перегородки проводил ученика внимательным взглядом.
— Не та, — уверенно сказал он.
— Если сомневаетесь, я сейчас же проверю, — предложил мастер.
— Нет. Оставьте его пока в покое… Скажите: куда уходят ученики после работы?
— Разве за ними уследишь? Особенно в такое время…
— В такое-то время за ними и нужно следить как никогда.
Житков взял комбинезон мастера и вышел, стараясь скрыть беспокойство. Он осмотрел хранившийся в запертом помещении свежеокрашенный перископ и пошел к выходу не прямым путем, а через цех, где работали ученики. Проходя мимо белобрысого паренька, как бы невзначай остановился около него, посмотрел, как тот работает, и потом, чтобы что-нибудь сказать, спросил:
— Ботинки-то тебе, похоже, велики, а?
— Спасибо, такие-то достал, а то казенные и вовсе с ног валились, — хмуро ответил паренек.
* * *Житков ушел из мастерских. Целый день он где-то пропадал. Не пришел ни к обеду, ни к ужину. Появился дома только вечером, усталый, промокший под дождем.
Когда наконец они с Найденовым остались один на один, Житков принялся с особенной тщательностью раскуривать трубку и сосредоточенно молчал. Пустив несколько густых клубов дыма, он наконец пробормотал:
— Не нравится мне эта история с робой… Я еще раз взял в работу парнишку…
— Ну, и?..
— Темная история!.. Когда он вышел позавчера с завода, к нему подошел какой-то человек и предложил продать комбинезон. Паренек отказался. Тогда тот предложил обмен: роба на ботинки. А у парня бутсы были номера на четыре больше, чем нужно. Просто возмутительно: кто следит за обмундированием ребят?!
— Пожалуй, сейчас нам не до того, — насторожившись, ответил Найденов. — И что же, парень не знает, кто ему предложил эту мену?
— Ясно одно: для предложившего сделка была заведомо невыгодной. Ботинки стоят примерно в десять раз дороже старой робы. Мену совершил человек взрослый. Размер ноги — сорок; ступня узкая. Бывший обладатель ботинок пользуется для передвижения велосипедом.
