Юрий Курочкин - Легенда о Золотой Бабе
Однако сие не было единственной странностью. Немало странного творилось и во время похода.
Состав экспедиции резко разделился на две самостоятельные группы: братья Кузнецовы обособились в отдельную компанию, в которую входили также их знакомый помощник присяжного поверенного А. Г. Болин и наемные егеря Джапаридзе, Чаев и Политов. Они и выехали месяцем раньше остальных, «чтобы перед началом экспедиции ознакомиться с жизнью и природой Сибири».
Выехали раньше, а к отплытию из Тюмени парохода «Северный», предоставленного экспедиции для перевозки грузов и людей до Тобольска, не появились. «Точное местопребывание их осталось неизвестным членам экспедиции, а место встречи с ними не было заранее установлено», — писал в своем отчете Баклунд.
Не появились «охотники» и в Тобольске, где экспедиция пересела на другой пароход — «Ангару», чтобы плыть до Обдорска.
Зато при остановке «Ангары» у села Демьянского местные жители рассказали членам экспедиции, что около месяца назад в каюке к берегу приставала компания людей, говоривших между собой не по-русски и одетых в серые куртки. Их было шестеро. Стало ясно, что Кузнецовы где-то впереди.
Заметим кстати, что Демьянское — село, где некогда было одно из главных мольбищ остяков.
Лишь 14 мая около деревни Цингалинской «Ангара» встретила группу Кузнецовых. Они присоединились к экспедиции.
Из Обдорска (точнее — из Иондырских юрт на протоке Вылпосл) в конце мая экспедиция, погрузив на восемьдесят оленьих нарт имущество и людей, вышла в направлении к реке Собь. Дальнейший путь предполагался таким: верховье реки Лонгот-еган — река Ходата — Щучье озеро — гора Большой Заяц — река Кута — гора Минисей — река Кара — мыс Толстый на берегу Карского моря — и обратно через реку Щучью к Санго-пан на Малой Оби.
На первой же стоянке, при размещении на ночлег, обособленность группы Кузнецовых проявилась вновь, и довольно определенно. Баклунд с тремя спутниками разместился в палатке размером три на четыре аршина, где к тому же сложили много имущества. В другой, еще меньшей палатке, — двое ученых. А братья Кузнецовы и Болин втроем заняли большую палатку. Этнограф Я. почему-то поселился отдельно от всех, с ненцем-переводчиком.
«Все, кроме Кузнецовых, Болина и Я., взявших с собою складные кровати, спали на полу палатки; постелью служила оленья шкура. Такое размещение сохранилось до конца экспедиции», — заносил в отчет Баклунд.
Трудности пути, полного приключений и будничных хлопот, также коснулись компании Кузнецовых в меньшей степени, чем других. Об охоте они словно бы позабыли — только раз, на стоянке в районе реки Харава, Н. Кузнецов и Болин «пошли с ружьями на розыски волков, но им не посчастливилось».
Впрочем, где-то на подходе к озеру Щучьему Н. Кузнецов с охотником Джапаридзе отправились в какую-то «дальнюю экспедицию». В стене склона речной долины они увидели большую пещеру — таков итог их «охоты».
Зато вся группа Кузнецовых, а также и этнограф (если не считать его примыкавшим к группе), оживились при приближении горы Минисей.
Они «с нетерпением изо дня в день ждали, что на северном горизонте откроется гора Минисей». Но в ответ на их нетерпеливые расспросы остяки или молчали или избегали прямого ответа. «Когда останавливались на ночлег, они уверяли, что Минисей совсем близко; на следующий же день, когда отправлялись дальше, они заявляли, что до Минисея далеко». Их нежелание вести русских к этой горе было настолько явным, что Баклунд не преминул записать в отчете: «Небольшие переходы последних дней, жалобы остяков на усталость оленей, их заметное уклонение от прямого направления к г. Минисей, произвели… впечатление, как будто инородцы неохотно везут экспедицию к священной горе обдорских тундр».
Так вот в чем дело — гора считалась священной!
Между прочим, именем Минисей остяки называли всю северную оконечность Уральского хребта, всю горную группу, которою Урал вдается в тундру. Из трех гор, составляющих эту группу, две имели название: путешественник Гофман в 1848 году дал им имена Минисей и Константинов Камень. Третью же гору, о названии которой ничего не удалось выяснить ни у местных жителей, ни в литературе, экспедиции предстояло окрестить. Едва ли без участия самих Кузнецовых горе присвоили их имя.
Гора Кузнецовых оказалась господствующей вершиной северной оконечности Урала — Минисей и Константинов Камень были ниже. Зато Минисей имеет особо характерную форму, отличающую его от других окружающих гор. Он острым ребром выдается из впадины между горой Кузнецовых и Константиновым Камнем. Это — трехгранная пирамида. Верхняя часть одного из склонов образована почти вертикальной стеной кварцита и у вершины фантастически зазубрена. На одном из ребер — ряд неглубоких пещерок. У подножия горы — озеро.
Это озеро — Емынь-лор, — по словам остяков, священное!
«Становится понятным, — пишет Баклунд, — почему гору выбрали главным хранилищем идолов».
Да, тут оказались и идолы. Предметы жертвоприношений стали встречаться еще при спуске с горы Кузнецовых в сторону Минисея, в пещерках склона горы. Много встретилось их на мыске священного озера.
Но, как говорит отчет: «Гора Минисей по части ожидаемых (кем?) на ней предметов культа не оправдала возлагаемых на этот счет надежд. Можно думать, что часть их была спрятана».
Остатки жертвоприношений да несколько деревянных идолов — вот и вся добыча тех, кто этим интересовался. Кто же интересовался этим больше других?
Первым на вершину Минисея поднялся Болин! Один! Что хотел увидеть там, на безжизненной вершине, помощник присяжного поверенного? Волков? Белых медведей?
На другой день в лагере появился пустозерский венец Сядей с караваном оленей, груженным запасами экспедиции. Где-то невдалеке он поджидал экспедицию в течение двух недель.
Заметим кстати, что Сядей по-ненецки — идол и что за две недели можно увезти с горы не только всех идолов.
Все дни стоянки у горы Минисей поблизости кочевали ненцы. Многие из них нередко подъезжали к лагерю.
Ученым тут делать больше было нечего, предстояло отправляться в дальнейший путь на Север: на реку Кару и по ней к Карскому морю.
Но тут обнаружилось неожиданное. Группа Кузнецовых объявила о своем решении вернуться обратно. Хотя уж если они ехали охотиться, то заниматься этим можно было лучше всего у моря — там, куда шла сейчас экспедиция.
Кузнецовы забирали с собой и «своих» охотников, которые многим могли бы помочь ученым в их трудном походе, освободив их хотя бы от приготовления пищи, устройства жилища и прочего.
