Тесселис - Антон Чернов
— А дальше сами пусть разбираются, басурмане! — отрезал боцман, свистком прерывая работы.
В роли боцманской дудки выступали губы Кузьмича, и судя по эффективности команд, да и на слух, были ничуть не хуже.
— О, Фитя! — вдруг заметил он меня.
Это сокращение, как он пояснил, очень принято у него на родине. Впрочем, оказался занятный казус: имя у меня Фиктор, и к Виктору, имя которого и сокращал Кузьмич, оно не имело никакого отношения. Даже перевод с разных языков, и Виктор — от слова “победа”, а Фиктор — “вольный, свободный”.
Но на такие тонкости, хотя и сам не без интереса разобрался, Кузьмича волновали мало, и называл он меня “Фитя”, что в общем — не самое худшее прозвище или сокращение, так что я не возражал.
— На берег? — поинтересовался боцман.
— Хотелось бы, Кузьмич, — признался я.
Ну, действительно интересно походить-посмотреть, далеко от Судна не удаляясь, часок там или два.
— С отдыхающей сменой сходишь, — вдруг решил Кузьмич. — Чтоб присмотрели! — выдал он указание группе матросов, специалистов и младших командиров и начальников, появившихся на палубе.
И эти разумные точно шли отдыхать: одежда была явно парадная, чистая, даже, возможно, чрезмерно вычурная и кричащая для джентельменов… Впрочем, это им самим решать, быть джентельменами или нет.
— Что мы, няньки? — обиженно прогудел какой-то голос.
— Я сказал присмотреть, дурья твоя башка, а не нянчиться! Механик первый раз в Кейлезе! — рявкнул Кузьмич.
В ответ послышалось понимающее гудение. Так что на пристань я спустился в компании из десятка… коллег, наверное. Присматривать они за мной присматривали, но в беседу не принимали (а я не лез, предпочитая слушать). И беседа была о питейном заведении и последующим посещении борделя. Я, как-то, в бордель и не стремлюсь особо. Но перекусить — не откажусь, да и питейное заведение и корчма тоже, как я понимаю. А дальше — посмотрим, что и как будет.
Так что следовал я в компании матросов и специалистов, вслушиваясь в разговоры. Которые были не только про выпивку или достоинства (или их отсутствия) интимного толка. А через несколько минут наша компания дошла до огромного, в четыре этажа, заведения “Воздушный Приют”. Место было сделано как надстройки Воздушного Судна, только огромные. А я еле удержался от смущённого смешка: дело в том, что я как-то и не взглянул, как Вагус Сумбонт выглядит целиком. Ну, вернусь и посмотрю, решил я, решительно заходя среди прочих в этот Приют.
13. Джентльмены с косичками
Само заведение оказалось действительно большим, прокуренным, но при этом — прекрасно освещенным и вентилируемым. Разделённым на этакие условные “зоны” из нескольких столов с перегородками. Выходило, что как раз для команд, с учётом того, что это место на команды воздушных судов и ориентировалось. Ну и вообще — чисто, но небогато, простое светлое дерево. И мебель тяжёлая, крепкая, при этом никаких стульев, только тяжеленные неподъёмные лавки. Видимо, для того, чтобы посетители не ломали мебель друг об друга, прикинул я.
Официантки во фривольных нарядах сновали между кухней и столиками, профессионально хлопаясь по задницам. Ну а я пристроился в стороне от основной компании и, перекусывая, стал слушать. Впрочем, ничего особо интересного не выслушал: выпивка, бордели, ну и похвальба. И люди этим занимались, и цверги, и странные разумные. Вроде бы и люди, но очень резкие в движениях. И резкие чертами лица: острые, грубо очерченные. Держалась пятёрка этих джентльменов не вместе, а в общей компании и за разными столиками, так что решил я у своего фактически соседа уточнить — а кто он. Не слишком вежливо, но и не слишком оскорбительный вопрос “какой ты разумный?” Вот если спрашивать “разумный ли ты?” — вот тогда можно и на неприятный ответ напроситься, возможно, даже с рукоприкладством.
Так что кивнул я этому странному разумному, поймав его взгляд, дождался ответного удивлённого кивка и представился:
— Фиктор Хманум, механик.
— Окху Оссори Файлид, лидинг, — представился лючитон в ответ.
И прочие соседи стали представляться, я автоматически кивать в ответ. Потому что ответ на свой вопрос я получил в момент представления: оборотни или полуморфы на Камулодуне распространены, вот только в городах их днём с огнём не найдёшь. Ночью и без огня — тоже. Вообще их, оборотней, относили к отдельному виду, хотя тут как посмотреть. И по легендам, и по просто фамилии (а все лучитоны носили одну фамилию своего прародителя — короля Файлида) выходило, что не совсем вид. Да и от метаморфов Европы разного вида и типа наши лючитоны очень отличались. Как минимум тем, что обернуться в зверя целиком (зачастую с мистическим набором или потерей массы) наши оборотни не могли. Только частичная, вроде удлинения рук, выворачивания суставов и оволосения, трансформация. В войне с сидхами были с людьми, а вот сейчас — населяют хутора и деревеньки. На морфировавшего лучитона очень плохо действует железо — лёгкие ожоги от недолгого прикосновения, как рассказывала натурфилософия. В человеческом виде — просто неприятно, как и сидам, кстати. Но даже не в этом дело: мануфактуры и производства. Гарь и чад, которые мы, люди, практически не замечаем, цверги не замечают вообще. А для лучитонов — смрад и тошнотворие. Сидхи мистически защищаются, а у лючитонов выходит так неприятно: либо болеть и страдать, привыкнуть они к смогу не могли. Либо лишить себя мистически или лекарственно обоняния. На что они идти не собирались точно: у лучитонов шесть десятых информации об окружающем мире — нюх. Этот как человеку один глаз себе вырезать, а второй скрыть под полупрозрачной повязкой.
Собственно, поэтому их и не узнал: описания были “звероватый вид”, а дагерротипы запечатляли лючитонов в состоянии морфа, со звериными чертами. Ну а Камулодун я за всю жизнь ни разу не покидал, как и они в него не попадали.
Посмотрел на лучитона вблизи: ну, не совсем человек, конечно. Но и не полузверь, как нам рассказывал наставник натурфилософии. И говорит членораздельно, а не рычит и ругается, да и вообще: лизинг — это старший матрос, вполне значимая на Корабле фигура. И неспособный “к грамоте от природы” такую должность бы точно не занял. А вот причина, почему учебники и наставник если и не врали прямо (потому как, как и с гоблинами, никто не запрещает быть лучитонам дикими и тупыми), то недоговаривает
