Александр Морозов - Счастливого пути! (сборник)
— Вот что. Причин для особого беспокойства нет. Лоу рассчитывает сесть в снег на площадке в горах, которую хорошо знает. Но для подобных посадок машина не приспособлена. Придется садиться всем корпусом, чтобы самолет не скапотировал. На пути могут быть камни. Вообще — удар. А бактерии — в бьющейся таре. Вы меня понимаете?
— Но ведь нам делали комбинированную прививку № 17 и № 18? — сказал Флипс.
Бриджуэй криво улыбнулся:
— Эта прививка спасает от бациллы «X», как ложка слабительного от бешенства. Главный же наш груз — бацилла «X». Правильно я говорю, доктор Браун?
— Абсолютная истина! От бациллы «X» надо избавиться сейчас же. Немедленно!
Рихтер вскочил, нервно потирая руки:
— Да, да! Избавиться…
— Но под нами не Корея и Китай, а своя страна. Насколько опасна эта бацилла? — нерешительно спросил Флипс, робко взглянув на Бриджуэя.
— Пустяки, — сквозь зубы ответил тот: — умирает не больше девяносто пяти процентов заболевших. Больше вопросов нет?
Все молчали.
— Итак, большинство, значит, за то, чтобы немедленно избавиться от бациллы «X». Открыть люки! Бросайте подряд все. Чёрт с ним!.. Лишь бы поскорее. Пошевеливайтесь, Рихтер… Флипс, почему вы ничего не делаете? Ваш грех я беру на свою душу. Ну, вот давно бы так. Раз, два, три! Браун! Виски мистеру Флипсу, а то он сейчас упадет в обморок, — командовал Бриджуэй.
Когда самолет освободился от своего смертоносного груза, все оживились. Рихтер даже улыбался.
— Вам не кажется, что вибрация уменьшилась? — заискивающе обратился он к Флипсу, которого виски Брауна примирило с судьбой.
— Пожалуй… Молодец этот Лоу!
Он мне рассказывал, как однажды ему пришлось лететь над Кореей с пулей в животе…
Флипс вдруг оборвал начатую фразу.
— Между прочим, мы сейчас летим над местностью, где живет мой брат, известный писатель…
Рихтер наморщил лоб.
— Что-то я не могу вспомнить известного писателя с вашей фамилией.
— О, Артур счел нашу фамилию слишком некрасивой. Он давно уже Стриклинг.
— Стриклинг? Романист, который недавно написал статью о том, что США не только никогда не применяли бактериологического оружия, но и вообще рассматривают возможность бактериологической войны только с чисто теоретической, научной точки зрения?
— Да. Тот самый.
— Наверно, за такие статьи здорово платят! Помню, — Рихтер мечтательно вздохнул, — мы очень смеялись, читая статью. Браун был по обыкновению пьян и все повторял: «Рихтер, тебя и меня, оказывается, нет на свете. Мы, значит, только привидения».
— У Артура замечательная жена. Замечательная… Он не стоит ее мизинца, — задумчиво сказал Флипс, не слушая Рихтера.
— Вы, кажется, серьезно думаете, что наш груз упал около дома вашего брата?
— Ерунда, мистер Флипс!
Вы отлично знаете, что даже для заражения небольшого района нужны эскадрильи.
А тут один несчастный самолет…
— …с грузом, которого хватило бы на целую эскадрилью! — закончил Флипс.
В этот момент из кабины боком вывалился Лоу:
— Ныряем! Всё…
Впрочем, это было понятно и без него. Самолет, все ниже и ниже кренясь носом, вдруг начал быстро поворачиваться вокруг своей продольной оси.
И последнее, что слышали в жизни, все находившиеся в машине, был бешеный вопль Бриджуэя…
Дом у дороги
— У Дженни болит голова, и высокая температура держится уже несколько дней, — сказала Мэри Стриклинг, входя в кабинет мужа. — Я хочу заглянуть в медицинский справочник. Он на твоей книжной полке.
Стриклинг перестал стучать на пишущей машинке и отдыхал, смотря, как тонкие пальцы жены привычно перелистывают пухлую, довольно истрепанную книгу.
— О, Мэри! Я частенько думаю, что в твоем лице Америка потеряла выдающегося терапевта. Почему ты не сделаешься врачом? Ты так любишь возиться с больными. А болезнь Дженни, по-моему, называется просто лень.
— Не шути! Дженни очень плохо. Вчера вечером я оставила ее совсем больной. Сейчас пойду посмотрю, как она провела ночь.
Мэри заложила обрывком бумаги найденную страницу и со справочником подмышкой вышла из комнаты. Стриклинг снова взялся за машинку. Сегодня он проснулся в шесть часов, и все утро ему работалось прекрасно. Роман об американских солдатах в Корее, на который у него был весьма выгодный договор с издательством «Приключение», быстро приближался к концу…
Пронзительный крик жены прозвучал, как неожиданный вопль сирены на корабле, в трюме которого вдруг вспыхнул пожар. Стриклинг буквально скатился по ступенькам лестницы в первый этаж. В распахнутую дверь он увидел Мэри, охватившую обеими руками голову и продолжавшую кричать. А на подушке кровати белело каменно-неподвижное лицо Дженни…
Стриклинг обнял жену за плечи и торопливо вывел ее на крыльцо.
— Приди в себя, Мэри… Ради бога, перестань так кричать! Тебе нельзя волноваться. Я съезжу за доктором Мирчелом. Может быть, еще что-нибудь можно сделать… Скорее дай ключ от гаража… Через двадцать минут мы будем здесь…
Осмотрев Дженни, доктор Мирчел, покачал головой.
— Мертвые открывают тайну своей болезни только ножу и микроскопу, мистер Стриклинг. Я напишу в свидетельстве — разрыв сердца. Чем иначе можно объяснить внезапную смерть молодой женщины, которую еще несколько дней назад видели веселой, полной сил?..
Вечером того же дня Стриклинг снова стучал на пишущей машинке. После его первой статьи о бактериологической войне ему немедленно заказали вторую на ту же тему.
«…Какая гуманная страна рискнет совершить чудовищное преступление — обрушить на людей те самые бактерии, с которыми столько времени борются лучшие умы человечества!» — писал Стриклинг. И вдруг он вспомнил своего брата Ричарда Флипса. Где сейчас Ричард? Делает в лаборатории — бомбы, рассеивающие заразу в воздухе, разлетающиеся при ударе о землю раскрывающиеся подобно бонбоньеркам? Летит куда-нибудь на самолете? Здорово платят, наверное, за такие дела!..
Стриклинг мечтательно смотрел на бледноголубые анемоны, собранные еще Дженни. Они стояли тогда на столике у ее кровати в фарфоровом высоком сосуде, с тонкой винтовой нарезкой на верхнем крае. Где нашла его Дженни? Стриклинг перенес букет вместе с сосудом к себе. Теперь бедной Дженни уже ничего не нужно…
На краю фарфорового цилиндра появились два маленьких черных насекомых.
Вздохнув, романист снова застучал по клавишам. А в это время из фарфорового цилиндра показались усики двух маленьких черных насекомых, тех, которые, как установил в свое время Рихтер, чуют человека на максимальном расстоянии. Согретые домашним теплом, они становились все бодрее и бодрее, оправляясь после долгого путешествия из Кэмп-Детрик…
