Леонид Панасенко - Искатель. 1988. Выпуск №4
Дрожа от холода в своей пижаме, Поль медленно поднялся по лестнице. Дверь в спальню осталась открытой. Он вошёл. Никаких следов привидения. Поль приблизился к постели, приподнял одеяло. При свете свечей он увидел лицо Мариетты с глазами, вылезшими из орбит. Она была мертва.
* * *Поль не скоро оправился от панического ужаса, но когда это случилось, ему вдруг пришло в голову, что его первого заподозрят, как только найдут труп. Оставался лишь один шанс: если Мариетта никому не рассказала, куда едет, и если её тело найдут далеко от Барвиля, ему не о чем будет беспокоиться. В деревню они вместе не ходили, гуляли в поле, никого не видели.
Он дружески относился к Мариетте, и они первый раз оказались в одной постели. Получается, что призрак его приревновал. Это было похоже на бред, но в нём чувствовалась своя логика. Поль не был уверен, что всё это родилось в его больном воображении и не имело никакой реальной почвы и что Мариетта находится в сотнях километров отсюда, превосходно себя чувствует и даже не подозревает о его мрачных видениях.
Прежде чем увериться в том, что никакого трупа не существует, надо было от него отделаться. Поль оделся, собрал все вещи Мариетты в её чемодан. Потом взвалил тело себе на плечи и отнёс в «дофин», положил справа на переднее сиденье, потом поднялся обратно за чемоданом, но ему пришлось задержаться, чтобы написать записку владельцам дома и в агентство по найму площади.
И в эту минуту зажёгся свет. Поль написал, что ему якобы нужно срочно вернуться в Париж и что он кладёт ключи вместе с письмом в почтовый ящик.
Затем он закрыл дверь, и «дофин» покатил в южном направлении. Теперь Поль не сомневался, что сам убил Мариетту, всё остальное ему привиделось.
В четыре часа утра он выбросил тело в речушку. Через сотню километров в воду полетел и чемодан. В Париж Поль добрался к рассвету.
Вернувшись к себе, Поль в изнеможении упал на кровать. Он успел заметить, что кровать застелена, но в каком состоянии он оставил её, уезжая, Поль теперь не помнил. И он тут же погрузился в глубокий сон.
* * *Проснулся Поль в два часа дня. И сразу перед его глазами встала эта страшная ночь. Он поднялся с кровати, принял душ. Потом отправился на кухню приготовить себе кофе. Кофейник с ситечком стоял на кухонной плите. О кофейнике Поль тоже ничего не помнил. Он приготовил себе кофе и бутерброд, не думая больше об этом. Не выходило у него из головы теперь другое: как исчезновение Мариетты будет воспринято в лаборатории. Нашли ли уже её тело и опознали или нет? Связали ли её смерть с его поездкой? Всё может случиться, когда полиция вплотную займётся уголовным преступлением. Для судебного врача никакого труда не составит определить, что Мариетта умерла до того, как её бросили в реку. Ведь в лёгких не будет воды…
Поль сел за руль своего «дофина» и поехал в лабораторию.
* * *Открыв стеклянную дверь лаборатории, он чуть не столкнулся с Мариеттой.
— А, Поль, вы–то нам и нужны, — сказала молодая женщина и улыбнулась.
Поль увидел, как за её спиной, выйдя из соседней комнаты, показалась Изабелла.
— Поль, — воскликнула Изабелла, — ты где–то прохлаждаешься, а тебя тут ждут.
Поль опёрся о дверную раму.
— Иду, — пробормотал он, соскальзывая на пол.
* * *Позднее Поль убедил себя, что эти его невероятные приключения ещё больше похожи на правду, чем предыдущие. А так как всё равно получалось, что положения, в которые он попадал, исключали одно другое, не лучше ли с радостью принимать те, которые напоминали дивные сны, приходящие на смену ужасным кошмарам.
Главное было после таких ушатов холодной воды не протянуть ноги. Да и что там холодной, сначала два раза обдали кипятком, потом три раза ледяной, и лишь раз ему повезло на тёплую.
Жинесте тоже экспериментировал с «мемо–2», но, должно быть, принял слишком маленькую дозу, потому что результат получился не такой, как у Поля. Просто лучше, чем с «мемо–1», проявилась способность восстанавливать в памяти события прошлого.
Поль решил повторить опыт, который он проделал раньше, и с такой же дозой. Она была, по–видимому, раза в два больше той, что принял Жинесте.
* * *Поль идёт по шоссе у самой обочины. Он толкает перед собой деревянный чемодан на двух колёсах от мотоцикла и с ручкой от метлы. Мать и старшая сестра шагают рядом, впереди трусит Фидо — их путь лежит в Нормандию. Но вот Фидо валится в траву и лижет себе лапу. Уже пять дней, как они в дороге. И за это время прошли лишь сотню километров. Надо снова помочь Фидо, у которого стёрлись подушечки на лапах. Его берут на руки и укладывают на корзину, где он и разваливается с грациозностью коровы. Их перегоняет машина. Это «вивастелла».
Каникулы в их семье всегда считались святым делом. В этом году они не смогли поехать на поезде. Тогда пришлось соорудить тележку, куда свалили три одеяла и три соломенных тюфяка.
Опускается вечер. Всей семьёй они впрягаются в тележку, чтобы вытащить её в поле: по земле она катится не так хорошо, как по шоссе.
Они устраиваются на ночлег, стелют простыни, в которых кое–где просвечивают дыры. Едят хлеб с кровяной колбасой, запивая молоком. Кровяная колбаса — вещь сытная. За десять су можно наесться до отвала. Три картофелины, и ничего больше не надо. Даже четырнадцатилетнему Полю с его аппетитом.
Полю что–то не спится. К концу дня на небе нависли тучи. Если начнётся дождь, придётся вытаскивать из чемодана большую клеёнку. Пока её как следует расправишь, все вымокнут.
Но бояться им надо было не дождя. Откуда ни возьмись появляется крестьянин со своим мотоциклом и направляет на них фонарь. В его голосе слышится подозрение и угроза: женщины, мол, да ребёнок ждут, когда явится мужчина, а тот не иначе как отправился кроликов воровать.
Ну что ж, надо вставать, всё снова укладывать в чемодан и освобождать поле, чужую частную собственность, чтобы найти себе другое. И Поль снова шагает в ночи. Сон одолевает его. Но дождя нет. Считай, повезло.
Наконец Поль очнулся. Первой подошла к нему Изабелла. На губах у неё играла улыбка.
— Получилось, — сказал он.
Никто не проронил ни слова.
— Я о путешествии в своё прошлое, я снова стал ребёнком и ещё раз пережил частицу прежней жизни.
— Ну и как это? — спросила Изабелла.
— Ни хорошо, ни плохо. Потом расскажу. Моя семья была, как бы это выразиться, довольно колоритной.
Поль встал.
— И почему это, — спросил он, — никто из вас, кроме Жинесте, не отважится испробовать «мемо–2» на себе?
Дармон украдкой, как бы виновато, взглянул на него.
