Николай Борисов - Зеленые яблоки

— Но ведь мы уничтожаем вещественные доказательства — вот так, — спросил Вильсон, отбивая горлышко у новой бутылки.

— Мы сохраняем вещественные доказательства — вот так, — ответил смотритель, бросая пустую бутылку на каменный пол и разбивая ее на тысячу кусочков. — Слушайте, товарищи, ящик был очень тяжел — это все подтвердят. Он упал. Бутылки сломались. Жидкость вылилась, и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным вещественным доказательством.

По мере того как уменьшались запасы виски, увеличивались шум и гам. Один жандарм поссорился с Вильсоном, вспомнив давно забытый долг в десять долларов.

Двое других, сидя на полу и обнимая друг друга за шеи, горько оплакивали свою несчастную семейную жизнь.

А смотритель сентиментально рыдал о том, что все люди братья.

— Даже мои арестанты! — вопил он плаксиво. — Я люблю их как братьев. Жизнь так печальна…

Поток слез заставил его сделать паузу, и ему пришлось глотнуть немного виски, чтобы осушить слезы.

— Мои арестанты все равно что мои дети. Мое сердце обливается кровью из-за них. Видите, я плачу. Давайте поделимся с ними. Дадим им хоть минуту счастья. Вильсон, брат моего сердца, окажи мне услугу. Видишь, я рыдаю у тебя на плече. Снеси бутылку этого эликсира новобрачным. Скажи им, что горюю о том, что их должны завтра казнить. Передай им мой привет, и пусть они пьют и будут счастливы хоть сегодня.

Внимание Джона было вдруг привлечено насвистыванием за окном знакомого мотива. Он вскочил и быстро бросился к окну. Но в дверях раздался звук вставляемого в замочную скважину ключа, и это заставило его опуститься на пол и притвориться спящим.

В камеру вошел нетвердым шагом Вильсон и протянул Айрис с самым серьезным и торжественным видом бутылку.

— Привет от нашего доброго смотрителя, — прошептал он. — Он хочет, чтобы вы выпили и постарались забыть, что завтра вам придется умереть.

— Мой почтительнейший привет смотрителю, и передайте ему от меня, чтобы он убирался к черту вместе со своим виски, — отвечал Джон, резко становясь между Айрис и Вильсоном. Привратник выпрямился и перестал шататься, словно внезапно отрезвившись.

— Очень хорошо, сэр, — сказал он, оставил камеру и замкнул за собою дверь.

Одним прыжком Джон достиг окна и нос к носу столкнулся с Марчем, просовывавшим ему револьвер через решетку.

— Привет, — сказал Марч. — Я вытащу вас отсюда, как дважды два — четыре.

Он показал два динамитных патрона с прикрепленными к ним фитилями.

— Я захватил с собой эту милую игрушку. Стань с Айрис в самом дальнем конце камеры, потому что через момент в этой стене будет дыра таких размеров, что через нее сможет проплыть сам «Титаник». Теперь отходи. Я зажигаю. Фитиль очень короток.

Едва Джон прижался с Айрис к самому дальнему углу камеры, как чьи-то нетрезвые руки с трудом отомкнули дверь и в нее ворвался гул криков и проклятий.

— Бей проклятых!..

В руках у них были ружья, а сзади напирала на них пьяная толпа, вооруженная чем попало — от кортиков и карабинов до пустых бутылок включительно. При виде револьвера в руках Джона они остановились.

Но Вильсон не стал ждать. Он выстрелил наобум из шатающегося в пьяных руках ружья, промахнулся на добрые пять ярдов и в ту же секунду свалился под пулей Джона.

Остальные быстро улетучились в тюремный коридор, откуда, оставаясь невидимыми, открыли ожесточенный обстрел камеры.

Благодаря свою счастливую звезду за толщину тюремных стен и надеясь, что они не станут жертвой случайного рикошета, Джон оставался в указанном ему углу и с ми — нуты на минуту ждал взрыва, пряча за своей спиной Айрис.

И он пришел. Окно и примыкающая к нему стена обратились в одно громадное отверстие. Осколок ударил Джона в голову, и он упал почти без чувств. Когда осела поднятая взрывом пыль и рассеялся пороховой дым, его затуманенный взгляд заметил фигуру Марча, входившую через образовавшуюся дыру в камеру. Как сквозь сон он видел, как тот вывел испуганную Айрис. Но лишь только его выволокли на воздух, Джон быстро пришел в себя.

— Где Айрис? — прошептал он.

— Айрис, да я ее вывел… — Марч обернулся, но не увидел никого. — Айрис! — крикнул он, — Айрис…

Джон вскочил.

— Айрис…

— Вот она… Ее несут…

Джон увидел, как мистер Стром с Мильфордом укладывали в автомобиль Айрис… Бросились к ним… Но мистер Стром, вскочив в авто, насмешливо раскланялся с ними, исчезая за поворотом улицы… Оба бросились бежать, спотыкаясь об обломки обрушившейся стены… На углу, увидев автомобиль, они вскочили в него и совсем затолкали шофера, объясняя ему, кого надо преследовать.

Навстречу им к тюрьме скакали конные жандармы.

Глава IV

«Very good!»

(К. Крок, Р. Стивене, Я. Вассерман)

Джону пришлось скрыться в одном из бесчисленных домов на окраине, так как он не мог поместиться с Марчем, чтобы не подвести его под ответ. Скотленд-Ярд сбился с ног, разыскивая неуловимого преступника.

Джон скитался как дикий волк по улицам, тщетно желая увидеть хоть мельком Айрис или где-нибудь встретиться с Джеральдом.

Но увы! Он не мог нигде с ними встретиться. Он не знал того, что целые дни Джеральд Марч хлопотал около своего отца, ухаживая за ним и приводя его в человеческий вид.

Он не знал того, что Айрис была заперта Стромом в его особняке и целые дни томилась в одиночестве.

— Айрис… Айрис… — шептал он при виде какой-нибудь женщины, похожей на нее.

Его сердце начинало трепетно биться, и он принужден был останавливаться, чтобы прийти в себя.

Но с каждым днем образ Айрис постепенно тускнел, и другой занял его место — голод. Терпя неудачи за неудачами, в поисках работы и денег Джон переживал душевную драму, уныние перешло в отчаяние, досада в возмущение.

При долгом истощении организма рассудок обычно возбуждается до крайней степени. Так было и с Джоном. В его мозгу зарождались разнообразные мысли.

Пробовал даже писать книгу, но не мог. Мечты об Айрис мешали работать, и он наконец решил идти напролом, прямо, чтобы занять свое место рядом с ней, ведь они обвенчались в тюрьме.

Так думал измученный Джон, когда узнал, что мистер Стром снова занял свое место в фешенебельных кругах Лондона.

С большой осторожностью, избегая полисменов, он пробрался к особняку Строма.

В течение нескольких часов он пытался разузнать, находится ли Стром в доме, но все было тщетно.

Опущенные шторы на окнах не давали возможности разглядеть обитателей особняка. Там царила тишина.