Эдгар Берроуз - Тарзан и золотой лев
Тогда Эстебан собрал вокруг себя вазири и сказал:
– Дети мои, – Усула добросовестно переводил с английского. – Эти чужестранцы пришли сюда, чтобы навредить Тарзану. Тарзану же и принадлежит право на месть. Поэтому уходите и предоставьте мне самому отомстить обидчикам. Возвращайтесь домой. Оставьте золото там, где вы его закопали, ибо пройдет немало времени, прежде чем оно мне понадобится.
Вазири были разочарованы, так как новый поворот не совпадал с их желаниями, предполагавшими веселое избиение туземцев с западного побережья.
Но перед ними стоял Тарзан, их великий бвана, и поэтому никто не рискнул выразить недовольство Несколько минут после речи Эстебана они стояли молча, неловко переминаясь с ноги на ногу, затем заговорили между собой и, очевидно, приняли какое-то решение, потому что Усула вдруг повернулся к испанцу.
– Бвана, – произнес чернокожий, – как мы можем вернуться к леди Джейн и сказать, что мы бросили тебя раненого перед лицом неприятеля? И не проси нас делать это. Если бы с тобой все было в порядке, мы не боялись бы за твою безопасность, но поскольку после травмы головы ты не совсем в себе, мы не хотим оставлять тебя в джунглях одного. Позволь же твоим преданным вазири наказать обидчиков, после чего мы отведем тебя домой, где ты сможешь оправиться от полученной травмы.
Испанец засмеялся.
– Я абсолютно здоров, – сказал он, – один я не в большей опасности, чем с вами. Вы должны подчиниться моему приказу. Возвращайтесь сразу же и тем же путем, которым пришли сюда. И идите тихо, я не хочу, чтобы вы производили много шума. Когда пройдете минимум две мили, можете разбить лагерь на ночь, а утром продолжайте двигаться в сторону дома. И не беспокойтесь обо мне. У меня все хорошо, и я, возможно, догоню вас прежде, чем вы доберетесь до дома. Ступайте!
Вазири грустно повернули обратно на тропу, по которой только что пришли, и спустя минуту последний из них исчез из поля зрения испанца.
С облегчением переведя дух, Эстебан Миранда направился к лагерю своих сообщников. Он опасался, что напугает их своим видом, и аскари начнут стрелять без предупреждения, поэтому, подойдя к лагерю, громко свистнул и закричал.
– Тарзан! Тарзан! – заорал первый чернокожий, увидевший его. – Теперь он всех нас убьет!
Эстебан увидел, как остальные аскари повскакали со своих мест, судорожно схватили винтовки, готовые в любой момент нажать на курки.
– Это я, Эстебан Миранда! – крикнул он что было сил. – Флора, Флора, прикажи этим придуркам бросить винтовки.
Улыбаясь, Эстебан Миранда вошел в лагерь.
– А вот и я, – сказал он.
– А мы уж думали, что ты мертв, – ответил Краски. – Чернокожие заявили, что Тарзан сказал им, будто убил тебя.
– Он действительно схватил меня, – подтвердил Эстебан, – но, как видите, не убил. Я думал, что он сделает это, но Тарзан, наоборот, отпустил меня в джунгли. Вероятно, не хотел пачкать в крови свои руки и решил, что джунгли прикончат меня, что я не выживу.
– Тарзан, должно быть, хорошо разбирается в людях, – проворчал Пеблз. – Ты бы точно не выжил в джунглях один и умер бы… с голоду.
Эстебан никак не отреагировал на колкость и повернулся к девушке.
– Разве ты не рада видеть меня, Флора? – спросил он.
– Какая разница, – пожала плечами девушка. – Наша экспедиция потерпела крах, и кое-кто считает, что в этом большая доля твоей вины. – И она кивнула головой в сторону своих сообщников.
Испанец нахмурился. Никто не радовался его возвращению. Но на всех ему было наплевать, он надеялся, что Флора проявит хоть какую-то радость. Если бы она знала, что у него на уме, может быть, тогда она засветилась бы от счастья при встрече. Но она не знала, что Эстебан Миранда спрятал золотые слитки в месте, куда он может прийти в любой день и забрать их. У Миранды было намерение заставить ее покинуть остальных, а затем, позднее, вместе с нею вернуться за золотом, но теперь он чувствовал себя задетым и обиженным.
Никто из них не получит ни пенса! Он же дождется, пока они покинут Африку, а потом вернется и заберет все себе. Единственное, что отравляло его душу, это то, что вазири знали о местонахождении сокровищ, и рано или поздно они придут с Тарзаном и заберут его. Это слабое звено в плане испанца нужно было устранить как можно скорее, для чего ему нужна была помощь. А это, в свою очередь, означало, что необходимо с кем-нибудь поделиться тайной, но с кем?
Сделав вид, что он не замечает угрюмых взглядов своих бывших сообщников, испанец присел рядом с ними. Он понял, что они не рады встрече с ним, но не мог объяснить причину такого поведения, поскольку не знал о плане, предложенном Краски и Овазой, ограбить торговцев слоновой костью.
Неприязненное же отношение объяснялось лишь тем, что участники экспедиции не желали делиться с ним предполагаемой добычей. В конце концов Краски решил прямо высказать это соображение.
– Слушай, Миранда, – сказал он. – У нас тут сложилось единодушное мнение, что ты и Блюбер повинны в провале нашей экспедиции. Мы не ищем козла отпущения. Я упомянул об этом лишь как о факте. Но поскольку ты отсутствовал, мы решили вывезти кое-что из Африки, чтобы хоть частично компенсировать наши затраты. Мы все придумали и разработали некий план. Так вот. Для выполнения этого плана твои услуги не потребуются. Мы не возражаем, если ты пойдешь с нами, если захочешь, но знай с самого начала – ты не получишь никакой доли из того, что мы здесь раздобудем.
Испанец широко улыбнулся и безразлично махнул рукой.
– Вы абсолютно правы. Я не стану ни о чем просить. Я не собираюсь претендовать на то, что принадлежит вам по праву.
Про себя он усмехнулся, подумав о четверти миллиона фунтов, которые он когда-нибудь вывезет из Африки для себя одного.
Неожиданное и покорное поведение Эстебана успокоило всех и сняло напряжение.
– Ты неплохой парень, – добродушно буркнул Пеблз, – я всегда говорил, что ты старался как мог, и я рад видеть тебя здесь здоровым и невредимым. Я страшно переживал, когда узнал, что тебя убили. Вот так-то!
– Да, – вмешался Блюбер. – Джон ночей не спал, так переживал, бедняжка.
Бывало, вечером говорит, не могу, мол, уснуть, думая…
– Не преувеличивай, Блюбер, а то… – проворчал Пеблз, бросив взгляд на Блюбера.
– А я и не преувеличиваю, – спохватился Адольф, заметив, что большой англичанин рассердился. – Я просто хотел сказать, что мы все были очень огорчены, узнав, что Эстебан убит, а теперь радуемся, что он жив.
– И что не претендует на долю предполагаемой добычи, – мрачно добавил Торн.
– Не волнуйся, – сказал Эстебан. – Если я доберусь до Лондона живым и невредимым – это будет лучшая награда. С меня хватит Африки до конца моих дней.
