Приют - Алиса Бодлер
Буквально пару недель назад, благодаря неформальной встрече с коллегами после рабочего дня, соцработница узнала о существовании частного христианского пристанища для детей-сирот. И, несмотря на то что практика таких заведений сейчас сходила на нет, все, что имело в своем позиционировании религиозную приставку, обществом стремительно поощрялось.
«Не может принять то, что у него появились новые родители, – пусть примет общество Бога! Благотворная замена его воображаемому другу», – иронизировала отработавшая в опеке на десяток лет больше, чем мисс Мертон, взбалмошная Холли.
Мертон тем утром получила звонок от последней семьи, что успела прожить с Малышом всего пару месяцев, и поспешила поделиться этим. Столь короткий срок стал воистину рекордным даже для такого тяжелого случая. Пожаловаться старой подруге пороком не считалось.
В последней реплике Холли содержался лишь кусочек из каскада причин, по которым опекуны возвращали Малыша обратно. Этот мальчишка не был буйным, агрессивным или проблемным в классическом понимании этого слова. Он был «неблагоприятным». Ребенок отказывался от коммуникации и разговаривал вслух лишь с двумя живыми существами на всем белом свете. Первой в этом списке была Мертон. А вторым – его воображаемый друг.
Так и получалось, что, куда бы ни шел Малыш, за ним всегда следовала тень.
Попытки соцработницы к коммуникации давали лишь скудные крупицы знаний о невидимом товарище ребенка: он был взрослым человеком мужского пола, без видимых черт лица, но в длинном плаще. А еще он любил играть в прятки.
Именно прятки пугали приемные семьи больше всего. Для своего семилетнего возраста мальчишка справлялся с задачей спрятаться очень хорошо. Даже слишком.
Однажды Дилинджеры (те, что были до Скоттов и после Уотсонов) искали ребенка целые сутки. А к утру будущего дня обнаружили его на чердаке, что был закрыт для посещения уже полсотни лет. Потом не повезло Чандлерам – им досталась задача посложнее, потому как Малыш решил освоить места для укрытия в соседнем саду. А затем намучались Барнсы, Фриманы, Гарднеры и другие…
Словом, опекунов мисс Мертон понимала и осуждать не могла. Однако, в глубине души, грустила, что сама не может даже попробовать приютить мальчишку, хотя бы ненадолго. Вдруг у нее бы получилось? В конце концов, она знала этого ребенка уже четыре года и могла вступить с ним в диалог, в то время как остальные не успевали достигнуть и этой стадии взаимодействия. Но рабочая этика, низкий доход и плохое жилье не давали ей никакого шанса перед жесткими указаниями государства на этот счет, и с этим ничего было нельзя поделать.
Оттого идея Холли – не самая проверенная, но все же имеющая право на существование – казалась ей неплохим вариантом решения ситуации. На следующий день после встречи с коллегами женщина отыскала контакты «Приюта сестры Александры» и обратилась к владелице напрямую.
Малыша готовы были принять сегодня. Прямо перед тем, как учреждение совершит переезд.
«Вы очень вовремя, – умиротворенно проговорила сестра Александра по телефону. – В ближайшее время мы едем в новый дом, к нашему миротворцу. Замечательный человек! Там наши детки будут в отличных условиях».
Мертон очень хотелось надеяться, что слова настоятельницы были правдой.
Дорога была долгой и ухабистой, потому как вела далеко за город – туда, где располагались частные летние дома работников среднего класса. Старенькая «тойота» должна была успеть достигнуть цели до обеда. Ровно в пятнадцать часов, как и было сказано, автобус с воспитанниками отправится в путь. Ждать новенького дольше положенного, как казалось соцработнице, никто не станет.
Мальчишка не умел начинать разговор и был настроен лишь давать ответы на прямые вопросы. Пользуясь тем, что ехать оставалось еще минут двадцать, женщина продолжила оборвавшийся диалог:
– Что интересного успел узнать в новой семье?
Приходилось делать вид, что такие частые перемены были нормой, потому как травмировать брошенного ребенка, попавшего в программу по поиску опеки в три года, было просто непозволительно.
– Что я хорошенький, – негромко ответил Малыш.
– Ой, это правда! – искренне улыбнулась мисс Мертон. – Эти твои русые кудряшки – просто прелесть. Знаешь, я тут читала одну книжку…
– Какую?
– Про юношу с такими же локонами, как у тебя. Правда, он был не очень хорошим человеком, но[1]…
– Я тоже плохой человек?
Так оступиться мог непрофессионал, но Мертон!..
«Черт подери мои попытки общаться на отвлеченные темы», – думала женщина.
– Нет, что ты! – громко запротестовала мисс Мертон. – Ты замечательный, Малыш, просто… Другой.
– Что это значит? – допытывался мальчик.
– Особенный. В хорошем смысле этого слова! – женщина натянуто улыбнулась и быстро обернулась к Малышу, стараясь не терять зрительного контакта с дорогой надолго. – Правда.
– Ладно.
Кап. Кап. Кап. Крупные капли стекали по грязным стеклам машины. Этот нехитрый ритм делал паузу в диалоге более спокойной, стирал неловкости и отмерял минуты.
Казалось, опасность миновала, и можно было продолжить.
– Так вот… Сама история этого юноши очень интересная, и ты обязательно прочитаешь ее, когда станешь старше, потому что она есть в школьной программе. Но на самом деле здесь имеет значение то, что было в реальности!
– Я не понимаю… – грустно вздохнул мальчишка.
– Да-да, я как раз подхожу к сути. – Мертон терпеливо кивнула. – Дело в том, что однажды в реальности появился человек, который узнал себя в этой истории и сообщил об этом автору книги.
– Он тоже был плохим человеком?
То, как Малыш зрил в суть, будучи семилеткой, было поразительно. Хотя, вероятно, развитие, все же соответствующее возрасту вечно кочующего мальчика, объяснялось тем, что ребенок был привязан к образовательному центру при опеке. А потому смена семей на регулярное обязательство посещать уроки никак не влияла. Да, работать с молчуном-педагогам было сложно, но все же результат того стоил.
Государственную программу по работе со «сложными» детьми можно было хвалить хотя бы только за это.
Соцработница поспешила ответить:
– Ну… Знаешь, там все не так уж и однозначно. Разные люди говорят разное. Но главным образом он считал, что очень похож на этого героя внешне! – мисс Мертон кивнула сама себе.
– Ну и что?
– И герой, и реальный юноша внешне мне очень напоминают тебя. А мы ведь все думаем над именем… Словом, как тебе Боузи?
– Кто?
Возможно, опека была против пребывания Малыша под надзором Мертон не только из-за ее скудных ресурсов?..
Но он с ней разговаривал! Говорил! И это обстоятельство было главным во всем их бессмысленном и кривом диалоге.
– Боузи. Так звали реального человека, который считал себя похожим на
