Тесселис - Антон Чернов
А планы у меня были поступить на какое-нибудь частное производство, учеником механика. Глупых фантазий, что я сразу стану инженером, у меня не было и нет. Мечта что стану магером — есть, конечно, она у любого есть. Но это ой как не сразу, если и будет. Магер — это учёба, очень дорогая. Не говоря о том, что нужна склонность — в смысле, людям нужна. Сиды вообще все могут стать магерами — это у них природное. А у двергов — только редкие представители, которые раньше назывались “жрецами”. Закрытые семьи, судя по тому, что нам преподавали, большая редкость. Про остальные виды Тесселиса нам не рассказывалимв смысле мистических склонносьей, да и не слишком важно. А вот то, что я могу быть как “одарённым эфиром”, так и “обделённым” — это точно. Всё равно: даже проверка стоит очень и очень немалых денег. Хотя хочется, конечно, что греха таить.
Выходит, из проишествия я вышел без потерь, даже с прибытком. Память странная, как будто от архивариуса или библиотекаря. Но много всякого, хотя глупости, в основном… Ладно, сейчас мне, наверное, поспать не помешает — всё же, хоть и чувствую я себя сносно, но как-то… Не помешает поспать всё равно.
И опробовал я серые казённые простыни на кровати. Ничуть не хуже приютских, так что заснул без проблем. А вот проснулся, задумался… Странно вышло. Ну, в смысле, до того, как я ложился спать — куски воспоминаний, прямо колдобинами толкающиеся в голову. А сейчас — как свои, фактически, хоть и понимаю, где я, а где это непонятное. И куча всего — смотрю на простые вещи и вспоминаю, что они могут быть такими, совсем не такими и совсем другими. Или вообще не нужны… ну понятно, в общем. Так что это мистическое воздействие, скорее всего, пошло мне не во вред. Ну а насколько на пользу (и это не исключено) — разберёмся со временем. Мистики нет, как же… Причём память от мистического воздействия, даже смешно… вспоминается.
И тут желудок выдал певческую руладу. И даже сложно его осуждать — время-то к обеду, а Приют я покинул ещё до завтрака. Надо в лавке еды прикупить. Хлеба и овощей каких, а то и колбасок… На последнее желудок выдал просто удивительную по протяжности руладу. И я повеселел: денег “на обзаведение” не слишком много, но на те же колбаски хватит, не на одну неделю. А мясным нас в Приюте не баловали, всё больше каши (противные — мочи нет, но когда нечего, и их срубаешь). Собрался, ополоснулся в уборной, порадовался за то, что это всё — моё. Арендованное, но всё же. А то в уборной приюта мало, что не обмочишься, если в очередь попадёшь. И засрано всё, вот что есть — то и засрано…
И воспоминания о каких-то дурацких “бюда”, “егрегаторах” и щётках-самочистакх — дурацкие! Может, и приятно, может, и будут. Если магером стану или инженером. Лет через десять, а то и двадцать.
Вот только зря я эти мысли дурацкие думал на ходу. Еле успел отпрыгнуть — с визгом колёс в фонарный столб тюкнулся экипаж. А из него вылезает сидиха — высоченная такая, с большими острыми ушами. Распущенными медными волосами, глаза мистически светятся. И смотрит на меня… как на жука противного. Сиды вообще на всех противно смотрят, природное у них. Ну а эта на меня… совсем уж непотребно. Хотя и её понять можно — она мобилем в столб въехала, чтобы меня не убить. Так что выражение у неё оправданное выходит: сидихе скорее “спасибо” надо сказать, когда отдышусь. Но как же противно смотрит! И за два метра ростом, вот совсем как на муравья…
А что у неё поломалось-то, заинтересовался я, дёрнулся было к мобилю, но тут был твёрдо ухвачен за плечо. Полисменом, тоже высоченным (хоть на голову сидихи пониже), широким. С суровым лицом.
— Представьтесь. И расскажите о происшествии, — пробасил он.
— Я не спец… — начал было я.
— Представьтесь. Разберёмся. И вы, мистресс, — слегка поклонился он сидихе.
Вот невезуха-то, мысленно взвыл я, копошась в набрюшном кармане.
2. Воздушный поворот
— Бран Домуэн, — сквозь губу проронила сидиха, сложив руки на груди. — Этот… выскочил на дорогу. Пож… не стала портить мобиль, от неожиданности не подумала, что он — мягче.
— Понятно, мистресс. А вы?
— Фиктор Хуманум, — протянул я извлеченный из кармана аттестат.
На последнее полисмен бросил взгляд, разглядывая, но брать не стал, слегка помотав головой.
— Подтверждаете слова мистресс Доумэн и вину в инциденте?
— Признаю, — тяжело вздохнул я.
Ну а что — врать, что ли? Так это не слишком хорошо, да и поймают на лжи. Да и вправду — виноват, как раззява, на дорогу вывалился. А если бы омнибус? Да и сидха эта, хоть противная — но явно пожалела, а могла своим мобилем проехаться! И слова бы ей никто не сказал: правила, чтоб их соблюдать, придуманы. Тротуар — для пешеходов, проезжая часть для экипажей.
— Гражданин Фиктор Хуманум признаёт свою вину. Будите ли вы выдвигать претензии, мистресс? — уточнил полисмен.
— Пожалуй… нет. Путь возместит ремонт, счёт пришлю, — бросила сидха, идя к экипажу.
Полисмен на это слегка, почти незаметно, поморщился. И также пожал плечами. А после отъезда экипажа сурово взглянул на меня.
— Пройдёмте, гражданин.
— А куда?
— В суд. Мистресс направилась в мастерскую, счёт о ремонте будет направлен к нам. Вам, точнее.
— А там… много? — с опасением уточнил я.
Так-то вроде особых повреждений не было, на первый взгляд. Ну царапина там, фара треснула. Неприятно, я не богач, но вроде и немного. Но всё же — страшновато как-то.
— Точно не скажу, но Беркут — последняя модель экипажей мануфактуры ГроссГнумме. Так что немало.
— Неприятно как… — передёрнуло меня.
— По сторонам надо смотреть! — наставительно выдал полисмен, отпустивший моё плечо.
Ну не бегать же мне. Да и куда убежишь? Как же не повезло-то! И
