Салфур: Тайны Запретного Леса - Анастасия Бегерус
За ним, недоверчиво косясь на Брана, пряталась невысокая девочка с ярко-рыжими, будто шерсть у лисицы, волосами и россыпью маленьких веснушек на миловидном лице. Ростом она была не больше пяти футов. Ее юное тело было слегка полноватым, с покатыми, чуть выглядывающими из рукавов-фонариков плечами и пухлыми короткими ножками, отчего девочка вовсе становилась похожей на румяный круглый персик. Ее тонкое льняное платьице изящной выделки, пестрящее искусной вышивкой, и оголенные коленки были вымазаны липкой коричнево-серой грязью и соком влажной лесной травы.
«Наверное, стоит узнать их имена», — подумал Бран. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, высокий, крепко сложенный парень шустро произнес:
— А как тебя зовут-то?
— Бран, — полушепотом ответил мальчик, немного сбитый с толку отнятой у него инициативой.
— Интересное имечко у тебя. Кажется, даже знакомое, — сказал парень и задумчиво потер узкий подбородок.
— Не думаю, что мы раньше встречались, — выпалил Бран, поспешив перевести тему разговора.
— Наверное, ты прав, — ответил незнакомец, и легкая доброжелательная улыбка тронула его благородное лицо. — Мое имя Девин Линч, а это Ниса, Фиц и Арин. Мы все, кажется, влипли в кое-какие неприятности.
Несмотря на довольно странную ситуацию, в коей невольно оказались все присутствующие в комнате, Девин старался сохранять бодрый настрой и стремился спрятать страх, поселившийся у него в груди, за маской этакого весельчака. Благодаря природному жизнелюбию, у него это неплохо выходило.
— Неприятности? Да мы закрыты в этом жутком погребе! И нас, вероятнее всего, в ближайшее время убьют, а потом съедят, а потом… — шептала рыжеволосая Арин, подрагивая всем телом. — Мне мама рассказывала, что в лесу живут дикие людоеды, которые сдирают кожу с заблудившихся путников. Это они утащили в свое логово моего отца.
— Твоя мать всего-навсего деревенская сумасшедшая, — прошипел Фиц, оценивающе взглянув на Арин. — Вся деревня давным-давно знает, что твой отец был пьянчугой. После очередной порции дешевого джина забрел в лес и утоп в зыбучем болоте.
В светло-карих глазах Арин заблестели слезы, она опустила голову и, зашмыгав маленьким веснушчатым носом, прижалась к воротнику Нисы.
Все с укором смотрели на Фица, но никто не смел оспаривать его слова. Он говорил правду. Все считали Мойру Куин, маму Арин, сумасшедшей. Женщина искренне верила в то, что в лесу живут тролли, феи, ведьмы и русалки и рассказывала о своих фантазиях каждому жителю деревни, стучась в закрытые двери и оставляя на порогах домов самостоятельно смастеренные листы с посланиями о неминуемом вторжении в деревню лесных чудовищ. Люди поговаривали, что это смерть мужа довела ее до такого умопомрачения.
Ниса неодобрительно покачала головой, глядя на ехидно улыбающегося Фица. В ее взгляде читалось нескрываемое презрение.
— Да что я такого сказал? Это ведь всем известно, — отшутился Фиц, дотронувшись рукой до своих приглаженных по пробору пшеничных волос.
Ниса нарочно проигнорировала его слова, с серьезным видом обратившись к остальным присутствующим:
— Нам нужно сохранять спокойствие. Скорее всего, родители уже сообщили всем о нашей пропаже. И они с минуты на минуту будут здесь.
— Мы уже часа два сидим в этом подвале, Ниса. А спали, наверное, и того дольше. Вот и посуди сама: они обшарили лес, не нашли нас и решили, что мы стали закуской для диких зверей, — рассуждал Фиц, с умным видом проходя от стеллажа к стеллажу. — Как пить дать, по нам уже в деревне поминки справляют.
— Ты просто невыносим, Фицджеральд! Я уже видеть тебя не могу! — закричала девочка, угрожающе сжав свои крохотные розовые кулачки. — Надеюсь, дикие людоеды съедят тебя в первую очередь!
— Я передам мистеру и миссис Суини твои последние слова, — усмехнулся юноша, обнажив ряд белых крохотных зубов. Сейчас он больше походил на маленького злобного хорька, чем на человека.
Бран молча наблюдал за происходящей перепалкой. Его совсем не волновали взаимоотношения новых знакомых. Да и сами подростки были ему не особо интересны. Он всегда отличался от эмоциональных, со страстной жаждой к жизни ровесников. Будучи сиротой, Брану не у кого было учиться искусству общения и, как ему казалось, он не умел испытывать чувства в полной мере, подобно другим. Потому единственным, что заставляло сердце Брана учащенно биться, а мысли — хаотично вращаться в голове, словно рыбки в озерной воде, был интерес к загадочным явлениям, редко происходящим в его безынтересной жизни, к свойствам каждого загадочного существа и предмета, находившегося в его поле зрения. Место, в котором он оказался, было, как нельзя кстати, подходящим для досконального изучения. Он молча подошел к полусгнившей деревянной двери и попытался толкнуть ее, навалившись всем телом. В ответ она лишь жалобно скрипнула, но не поддалась.
— Тоже мне, нашелся умник, — заговорил Фиц, зло взглянув на Брана своими водянисто-голубыми глазами, обрамленными тонкой полоской светлых ресниц. — Думаешь, мы не пытались открыть ее?
— Он хоть что-то делает, в отличие от некоторых, — вмешалась Ниса и, посмотрев на Брана, аккуратно произнесла: — Нужна помощь?
Бран лишь слегка покачал головой и продолжил изучать помещение, не обращая внимания на колкие насмешки Фица, как яд с острых клыков тайпана.
Он нашел погреб весьма занятным. В странного вида шкафах на кривых деревянных дощечках находились загадочные краеугольные камни, длинные пестрые перья диковинных птиц, крошечные тельца высушенных пауков и омерзительные звериные скальпы, снятые с крыс, лисиц и даже волков. В стеклянных банках, пылящихся на старых полках, оказался далеко не пчелиный мед, а весьма интересные выжимки из различных трав и цветов. К каждому стеклянному донышку была приклеена желтая, как осенний лист, бумажка с названием и свойством жидкости, находившейся внутри.
Бран с детства увлекался травничеством, знал полезные свойства каждого растения, найденного им в Ардстро, но не думал, что из них можно изготавливать подобного рода концентраты и эссенции. «Интересно, а они действительно работают?» — думал он, разглядывая очередную надпись на старинном кусочке иссушенной временем бумаги.
На покосившемся стеллаже, заваленном жестянками, колбами и перетертыми в труху птичьими косточками, Бран увидел крошечный сосуд с необычным синим содержимым. Свойства этого вязкого на вид вещества на бумажке указаны не были, лишь короткая надпись, наполовину стертая временем и сыростью этого мрачного места гласила: «Не о…ать. Ра. да.
