Блины-былины - Олег Ярославович Огородник
Объедало сперва было растянулся в улыбке, предчувствуя свою скорую победу, как враз позеленел, стал задыхаться, а из глаз градом покатились слезы. Блин был таким соленым, и таким перченым, что комом встал в горле у великана, да так, что не вздохнуть и не выдохнуть. Глаза его округлились от страха, он стал судорожно размахивать руками, попытался встать, да только опять грохнулся на землю.
— Эээ…
Только и мог он хлопать губами, как рыба, выброшенная на берег.
— А я предупреждал тебя, не стоит хвалиться.
— Эээ…
Великан сдавил одной рукой горло, словно хотел выдавить из себя кусок застрявшего блина, а второй рукой тянулся к Ивану в надежде на помощь.
— Обещаешь оставить деревню в покое?
Объедало закивал головой. Иван достал из мешка большую сковороду и ловко взобрался по дереву, возле которого сидел великан, тому ничего не оставалось, кроме как в страхе смотреть за происходящим.
— Спасу я тебя, но помни свое обещание, а захочешь обмануть, хуже будет, — предупредил Иван, устроившись на толстой ветке, как раз за спиной великана.
— Эээ… — стонал Объедало, сжимая горло и пытаясь вздохнуть.
Иван встал на ветку, выпрямился во весь рост, и крепко сжал ручку сковороды.
— Так, а теперь расправь плечи, и подними голову вверх, — громко приказал он великану.
Тот сделал в точности все, что ему велели. В глазах его потемнело, еще немного, и беде не миновать. Иван тем временем прицелился, размахнулся, и что было сил ударил сковородой великану точнехонько между лопаток.
ШМЯКТРЯСЬ!!!
КХААААААААААА!!!
Вместе с гулким ударом из легких великана вырвался громкий выдох, а за ним из горла вылетел и застрявший кусок блина. Великан завалился на бок, и стал жадно глотать воздух.
Когда великан пришел в себя, мигом вскочил на ноги и бросился наутек, да так быстро, что по дороге невольно задел и вырвал с корнем пару деревьев.
— И помни, чтоб ноги твоей здесь больше не было, а то хуже будет! — крикнул ему вдогонку Иван. Говорят, что больше о том великане не было ни слуху, ни духу.
Утром в лес вернулся Афанасьевич, и каковы же были его радость и удивление, когда он увидел молодца живым и невредимым. Скорехонько мужичок подцепил телегу, и они вернулись в деревню.
Ивана встречали, как настоящего героя, да только он скромно отмахивался от селян, и говорил, что ничего геройского не сделал, а на вопрос о том, как ему удалось прогнать великана, сказал, что просто приготовил блин по особому рецепту, который мигом учит уму-разуму.
— Стало быть научил? — усмехнулся дед в дырявой шапке.
— Выходит так.
В честь такого события в деревне устроили праздник, а Иван лично напек румяных блинов. От имени всех жителей Афанасьевич поблагодарил гостя за спасение от злого великана, несколько старушек в зеленых платках даже расплакались, от счастья конечно же. А потом все ели блины да нахваливали, уж больно они были вкусными. На следующий день Иван отправился в путь, и единственное, о чем попросил жителей деревни, так это пополнить его запасы соли и черного перца.
Гора блинов
Хотите верьте, хотите нет, а дело было так. Шел как-то Иван Кашевар по лесу, смотрит, сокол в силки попал. Выбраться не может, только крыльями бьется, да все без толку, петля накрепко шею затянула, никак не освободиться.
— Помогу, — подумал Иван.
Подошел к пернатому пленнику. Увидел сокол человека, испугался, пуще прежнего стал крыльями махать.
— Ну, ну, соколик, ты не бойся, я тебя не обижу, вижу в беду попал, а я тебя из беды спасу. — Иван говорил тихо, ласково, сокол и успокоился. — Не пристало птице вольной на привязи сидеть. Сейчас я достану нож, и освобожу тебя, ты только не бойся.
Иван снял свою котомку, достал из кармашка нож, осторожно перерезал веревку и распустил петлю в которую угодила птица. Сокол тут же расправил крылья и взлетел вверх.
— Лети, лети, — улыбнулся Иван, — да будь острожен, не попадись в следующий раз, а то меня рядом может и не оказаться.
Да только сокол сразу не улетел, а спустился вниз, сел на ветку, и молвил человеческим голосом:
— Спасибо тебе, добрый человек, ты мне помог, и я тебе помогу. Если будет нужна помощь, ты только свистни, да взмахни вот этим пером, и я тут же прилечу.
Сказал он это, взмыл вверх и скрылся высоко в облаках, а с неба, прямо в руки Ивану опустилось соколиное перо.
— Вот уж диво, так диво, — сказал Иван, положил перо в свой заплечный мешок и пошел дальше.
Долго ли шел, коротко ли, да слышит, рев в чаще лесной, и не рев даже, а скорее плачь. Подошел поближе, видит между двух берез яма глубокая, а в яме медведь, в ловушку угодил, выбраться не может.
— Помогу, — подумал Иван.
Медведь, завидев человека, принялся лапами размахивать да реветь еще громче.
— Эй, косолапый, ты не злись, не моих это рук дело, я помочь тебе хочу, из ямы вытащить, ты только как выберешься, смотри меня не задери.
Медведь услышал эти слова, и немного успокоился, уселся на дно ямы, да смотрит на Ивана.
— Значит договорились, — сказал Иван и осмотрелся, осталось придумать, как зверя вызволять.
Увидел Иван рядышком засохшее дерево, ветки торчат в разные стороны, листочков нет. Подошел к нему Иван, постучал по стволу, прислушался, крепкое еще, не успело все иссохнуть. Невысокое, но в два обхвата точно, а значит и медведя должно выдержать
— Ты то мне и поможешь косолапого спасти.
Снял котомку, достал топорик, и принялся рубить. Медведь сидит, видит только, как щепки над ямой пролетают.
— Потерпи, Потапыч, еще немного, и вызволим тебя.
И правда, не прошло и часу, как Иван срубил дерево, подтащил ствол к краю ямы и спустил его вниз.
— А теперь взбирайся поскорее.
Медведь так и сделал. Не смотри, что большой и неуклюжий, это только с виду, раз-два, и вскарабкался по стволу наверх. Только из ямы выбрался, как принялся по траве кататься, а потом прижался спиной к березе, и давай спину чесать. Иван смотрит на косолапого, смеется, уж больно он ему дитя малое напомнил. И только он так подумал, как медведь заговорил с ним человеческим голосом:
— Спасибо тебе, добрый человек, спас ты меня, и я тебя, коли помощь моя будет нужна, спасу. Ты только ногой о землю топни, да в грудь кулаком ударь, и я тут как тут.
Сказал он это, да и скрылся в чаще лесной.
— Вот уж диво, так диво, — сказал Иван, положил
