Приключения Юстаса и его друзей - Виорэль Михайлович Ломов
– В воскресенье лег пораньше, думал, высплюсь. В первом часу ночи звонит женщина, рыдает – ее собаку в брюхо укусил клещ, бедняга вот-вот ласты склеит. Капни, говорю ей, маслом на клеща и выкрути его против часовой стрелки. Только задремал, снова звонит! Не выкручивается. Вези ко мне, говорю, но за беспокойство плата двойная. Привозит. Гляжу. Клеща не вижу. Где клещ, спрашиваю. Вот он, на брюхе. Ой, тут еще один. Где? Да вот! Это, милочка, не клещ. И это не клещ. Это титечки. Обрадовалась, заплатила и уехала на такси. Люди совсем с ума сошли со своими котами и псами, и я скоро сойду с ними.
– А что ж вы работаете ветеринаром?
– Кушать иногда хочется.
Идиллию нарушила женитьба Петра на Ирине, невольно отдалившая кота и хозяина друг от друга. Когда родились Маша, а потом Даша, от малюток кот претерпел много неприятностей, начиная с их пронзительного визга и кончая постоянным тисканьем и укутыванием во всякие тряпки. Но он ни разу не поцарапал девочек, хотя иногда с возмущением шипел на них. С той поры Гриша стал мелко пакостить, особенно когда семья садилась за стол или отходила ко сну. Он отправлял свои естественные потребности, сопровождая их окончание радостным воем, яростно драл обои и мебель, открывал закрытые двери, гонял по полу мелкие предметы, а то просто орал, особенно весной. Неугодным же гостям он даже гадил в обувь. Его ругали, закрывали в ванную, пару раз посадили на ремешок, но он устраивал такой тарарам, что его тут же с извинениями выпускали на свободу.
Как-то Ирине попалась статья о персидских кошках.
– Что пишут! – Ирина с возмущением посмотрела на Петра. – Нет, ты послушай, что пишут котоводы! «Персидская кошка наделена мягким и приятным голосом, но его использует не часто». Всё наоборот! Твой кот, похоже, не читал эту статью!
– Обучи! – парировал Петр.
Впрочем, Ирина срывалась редко, и особых взаимных обид ни у кого не было.
Но вот когда летом выезжали на дачу, благонравный Григорий пускался во все тяжкие. Он устанавливал «мудрое и справедливое правление» не только на своем участке, но и на всех примыкающих. Даже собаки вынуждены были считаться с его царскими амбициями. Особенно, когда на нем шерсть вставала дыбом, горели глаза и усы топорщились так, что ими можно было пробить доску в заборе. Связываться с «этим тигром» никто не хотел, а Григорию достаточно было факта признания его авторитета. Поэтому разгневанным его практически никто и не видел. Раз только, когда Трифон, кот с дальнего участка, пришел к Гришиной зазнобе, соседке Мурке, Григорий явил себя во всей своей красе и гнал селадона далеко за территорию общества. Возвращаясь мимо участка зазнобы, он исполнил песнь торжествующей любви «Мурка, ты мой Мурёночек», дома с аппетитом уплел миску жаркого, после чего сморился в кресле полуденным сном.
Много неудобств Гриша испытал при переезде семьи в Петербург. Кота не разрешили взять в салон самолета, и пришлось сдать его в багаж. Когда прилетели, клетки на транспортере не оказалось. Григория принесли перенервничавшим хозяевам через двадцать минут. Оказывается, от шума двигателей и холода бедняга чуть не сошел с ума, выбил дверцу клетки, и грузчики никак не могли поймать его в грузовом отсеке.
Однако, пора вернуться в Сюсьмя.
Отобедав, Гриша решил пройтись по участку, осмотреться, пометить, где надо, границы участка, а заодно разобраться с петухом, обретшим кров у хозяина. Услышав шевеление в сарае, кот не стал заходить туда, решив не беспокоить больную птицу во время сиесты. «Пусть наберется сил», – рассудил он.
Побродив по участку и обнюхав все цветы и кусты крыжовника и смородины, уловил запах мышей, зайца и ежа. Затем кот пошел к озеру, раскинувшемуся перед глазами во всю ширь горизонта. На берегу он заметил недогрызенный мосол, видимо, оставленный каким-нибудь псом, и улегся рядом с ним на мягкую траву. Озеро горело золотыми и серебряными огнями, было тепло. Гриша задремал.
Разбудила кота ворона. Она подковыляла к мослу и стала долбить его. От неожиданности Гриша подскочил, распушил хвост и усы и зашипел. Но ворона ничуть не испугалась его:
– Чего жадничаешь, кот?
– Ты кто такая?
– Ворона.
– Звать как?
– Ворона и звать.
– Будешь Чернавкой.
– Это кем же?
– Да царицей, вот кем.
– Царицей – ладно, а то меня твой хозяин воровкой обозвал.
– У меня нет хозяина, – буркнул кот. – Я сам по себе.
– Рассказывай! Небось хозяин кормит?
– Небось… Вульгарная ты птица, ворона, вот что я тебе скажу! Хоть и царских кровей, хм, хм…
– Да уж какая есть!
Тут раздалось рычание, и на ворону из кустов бросился пес. Гриша взлетел вверх и с шипением упал на спину собаки. Старый пес от испуга присел и замотал головой. Перед ним в боевой стойке, изогнув спину и задрав трубой хвост, стоял крупный рыжий кот, который не думал ретироваться. Связываться с таким было не резон, но и сдаваться тоже как-то обидно. Спасла положение ворона.
– Так это ты, Маклеод! – воскликнула она. – Чего бросаешься на старых друзей? Забыл, как я тебе на той неделе кость дала?
– Извини, обознался. Я думал, это ворона со двора Аарна Какконена.
– Ну что ты! Разве я похожа на побирушку? Кстати, меня с сегодняшнего дня звать Чернавка. Царица, то есть.
Тут послышалось:
– Григорий! Ты где? Кис-кис-кис!
– Тебя зовут, Григорий! – каркнула Чернавка. – Хозяин.
– Ага, небось. – И кот не спеша с царским достоинством пошел по тропинке на голос Петра.
Глава 3. Гормоны счастья
– Где пропадаешь? Зову, не откликаешься, – спросил Петр.
– С песиком подружился. Верная псина.
– На службу хочешь призвать? – насмешливо спросил хозяин.
– Староват. Пусть в приятелях походит, а там посмотрим. На службу я Чернавку нанял.
– Это еще кто?
– Ты знаешь ее. Ворона. Ты ее воровкой обозвал.
– А-а, достойная компания. Чем промышлять думаете? Смотри, тут воришек не любят.
– Ты выпил? – ушел кот от темы.
– С чего ты взял?
– Учуял. Ты ж знаешь, я эксперт.
Когда подошли к домику, эксперт учуял еще одного выпившего – Калле. Эстонец откинулся в кресле и блаженно улыбался.
– Твой друг? – спросил кот.
– Сосед. А там посмотрим. Иди, поспи, а мы посидим, пока наши не вернулись.
Когда Ирина уехала в магазин, Петр хотел заняться полкой в кладовке, но пришел
