Мемуары гейша - Maryna Ostromyr
Вот если Максик становился “ее милым”, то жди беды!
— …я — профессионал. Я заключила договор с этим мужем. Я заключила контракт с тобой. И я добьюсь выполнения контракта любой ценой. Не хочешь по хорошему? Будет тебе по плохому!
Сейчас начнется…
— … я верну тебя на ту помойку, где подобрала, туда, где тебе самое место — в тюрьму, к твоим дружкам!
— Я ни в чем не виноват! Какая тюрьма…
— Вот, в суде и будешь это доказывать — на шухере ты стоял или просто мимо проходил, посмотрю, как справишься… Максик, ты должен понимать, в тебя вложены деньги — чтобы сделать из городского хулигана приличного мальчика. В это дело с Виолеттой вложены деньги. Назад сдавать нельзя, иначе тебе придется все возвращать… Показать тебе счет?
— Не надо! — мрачно сказал Макс. Слабовольный, слабохарактерный дурак. Вечно у всех идет на поводу. То, у дружков, то у этой ведьмы…
— Иди домой, выспись, завтра сделай все, как надо. Сценарий я тебе написала, — вручила папку, — Выучи наизусть… Выпей вот это на ночь, — всунула таблетку какую-то в руку.
— Это что?
— Чтобы совесть не мучала… Нельзя успешным стать, если совесть слушать, — сказала Эльвира, — меня лучше слушай…. И у меня есть совесть, чтобы не говорили злые языки! Просто я ее отключать умею. И ты научишься.
Но у Макса плохо получалось совесть отключать. Заснуть он не мог, ворочался. Ну, вообще, не по людски как-то — так с Виолеттой обойтись. Показалось даже, что золотые часы, которые ему Виолетта подарила, руку натирают…
Взял телефон и позвонил “номеру два”. “Номер два” — так у него в рабочем телефоне был записан телефон женщины, которая курировала его первые дела, да и сейчас он должен был связываться с ней, если Эльвира недоступна. Извинился за поздний звонок а потом начал ныть. Он так не может. Не может он таким мерзавцем быть! Он хорошие роли может играть, а такую нет. Что ему делать, как выкрутиться? Она же, “номер два”, такая умная, пусть скажет, как ему быть…
— Ах, Максик, вы меня ставите в неловкое положение, — с сочувствием сказала “номер два”, - понимаю ваш дискомфорт и ваши сомнения вызывают мое уважение. Но я работаю на Эльвиру, как и вы, и не могу дать вам совет, который идет вразрез с ее предписаниями… Могу порекомендовать вам провести несложный самоанализ и попробовать выяснить, почему именно Виолетта оказалась триггером вашей совести. Вы ведь делали уже тут всякие бессовестные дела, это вас не задевало…
— Я еще не был в роли плохого! А тут именно я должен быть мерзавцем…
“Номер два” посочувствовала немного, потом сказала, что, если Макс найдет причину своего дискомфорта, то может сам придумать тот сценарий, который решит задачу Эльвиры, но минимизирует страдания Виолетты.
— Практически всегда можно добиться ситуации вин-вин, — сказала “номер два”, - у вас дар общаться с людьми, Максик. Придумайте что-нибудь, чтобы остаться хорошим… Я вижу варианты. Конфликт интересов не позволяет мне их озвучить, но ответьте для себя — почему именно Виолетта вас задела? И вы тоже увидите варианты… Скажите ей, что чувствуете, это всегда легче, будьте собой.
Такие загадки. Думать самому. Гораздо легче делать, что говорят. Но сейчас он не может сделать то, что велела Эльвира….
— …И вот еще, Максик, — после некоторой паузы продолжила “номер два”, - Это не мое дело, конечно, но рекомендую вам найти адвоката и решить вопрос с вашим темным прошлым, неблагоразумно оставлять на своей шее такую удавку.
— Это вы о чем?
— Ни о чем. И я буду отрицать, что сказала вам об этом… Спокойной ночи! — ласково сказала “номер два” и выключилась.
“Номер два”, как обычно, помогла ему. Не стал пить Эльвирину таблетку. Пусть совесть поможет придумать что-нибудь.
После обеда Макс встретился с Виолеттой в парке. Они катались на каруселях — Виолетта визжала, как девчонка, и смотрела на своего кавалера влюбленными глазами. А он смотрел на нее, но не видел ни свою женщину, ни заместителя директора завода, ни денежный мешок, откуда он легко мог бы достать спортивную машину. Он другое видел… То, что помогло бы ему войти в новую роль.
Позже в отеле, секс почему-то не получился. У Макса не получилось. Удивленная Виолетта с кровати смотрела на своего возлюбленного, что сидел ниже ее, на полу, и видела детский взгляд прекрасных синих глаз. Смущаясь и заикаясь, обладатель детских глаз начал говорить, сбиваясь на детские “ну, это…” и “это самое…”.
Он много думал над ее словами. Ну, это…такая ответственность. За нее, за ее чувства… Он не может. Виолетта, конечно, замечательная, он тоже ее очень любит. Но он… это самое… пусть она его, пожалуйста, простит… любит, как маму.
Виолетта замечательно выглядит. Как девочка. Ну, вот, он сразу даже не понял, когда только познакомились, сколько ей лет, думал, тридцать… Но… это самое… внутри она, ведь, взрослый человек. Как его мама…. Умный, опытный, рациональный… Как его мама… Он, конечно, сначала не думал про это — она такая красавица, не такая, какой была его мама в таком возрасте, поэтому и секс у них был такой классный, с огоньком… А тут это… ну, когда до ответственного решения дошло, то подумал… Он ей не пара. Он бестолковый, молодой жиголо и альфонс, который вытягивает деньги у такой прекрасной женщины… Вот, часы может отдать, если надо… Ладно, оставит, спасибо!…Он же мужчина, а что может предложить директору завода — только секс? … Секс был классный, как может сравниться опытная женщина с какой-то малолеткой! Но только секс, ведь дело такое — интерес в новизне… И он Виолетте надоест. Особенно теперь, когда, подумав над тем, какая она замечательная, он видит в ней свою замечательную маму… Виолетта ведь знает, что он сирота… Им надо расстаться, так неправильно — он не может физически быть близок с тем, кого боготворит, как мать…
Макс взял в руки голую ногу Виолетты. Он делал своей маме педикюр и массаж, когда мама болела, вспоминал сейчас это. И сейчас держал ногу Виолетты необыкновенно нежно, очень почтительно, но не капельки не эротично.
И Виолетта видела перед собой не
