Герберт Уэллс - Клад
Гукеръ не возразилъ ничего и только продолжалъ смотрѣть пристально на товарища. Они подняли снова куртку и прошли молча съ сотню шаговъ. Эвансъ началъ дышать еще тяжелѣе.
— Что съ тобою? — спросилъ Гукеръ тревожно.
Вмѣсто отвѣта, Эвансъ споткнулся, выпустилъ ношу изъ рукъ, простоялъ съ минуту неподвижно, смотря на товарища, и потомъ схватился за грудь.
— Не подходи ко мнѣ, проговорилъ онъ съ трудомъ, отступя въ сторону и прислоняясь къ дереву. — Это пройдетъ… вотъ уже и лучше, прибавилъ онъ черезъ нѣсколько времени, но, въ ту же минуту, пошатнулся и опустился на землю съ страдальческимъ выраженіемъ въ лицѣ, Гукеръ подбѣжалъ къ нему, но онъ крикнулъ сдавленнымъ голосомъ:
— Не подходи!.. Не дотрогивайся до меня!.. Собери лучше слитки опять въ куртку… Видишь, вывалились…
— Могу я помочь тебѣ чѣмъ-нибудь? — спросилъ Гукеръ.
— Клади золото въ куртку, тебѣ говорятъ!
Гукеръ повиновался, но, поднимая одинъ слитокъ, почувствовалъ тоже какой-то уколъ въ мякоть большого пальца своей лѣвой руки. Онъ взглянулъ на нее и увидалъ тончайшую иглу, длиною около двухъ дюймовъ. Въ это же время Эвансъ глухо простоналъ и упалъ ничкомъ.
Гукеръ едва устоялъ на ногахъ. Онъ смотрѣлъ съ расширившимися отъ ужаса глазами то на свою занозу, то на Эванса, содрогавшагося въ конвульсіяхъ, то на то синее, что смутно сквозило между кустарниками; онъ вспомнилъ о мелкихъ штрихахъ на чертежѣ и понималъ теперь ихъ роковой смыслъ…
— Господи, помилуй меня! прошепталъ онъ въ смертельномъ испугѣ. Эти иглы походили на тѣ, изъ которыхъ даяки извлекаютъ ядъ для своихъ стрѣлъ, Онъ понималъ теперь, почему Шангъ-Ги утверждалъ, что его кладъ въ безопасности; понималъ зловѣщую усмѣшку китайца при этихъ словахъ…
— Эвансъ! — крикнулъ онъ.
Но Эвансъ не отвѣтилъ и лежалъ неподвижно; лишь изрѣдка тѣло его подергивалось предсмертною судорогой. Кругомъ было страшно тихо.
Гукеръ сталъ жадно высасывать кровь изъ крошечной ранки на пальцѣ. Въ этомъ одномъ могло быть спасеніе! Но онъ чувствовалъ уже странную ломоту въ локтѣ и плечѣ, и пальцы его точно коченѣли. Ему было ясно, что высасываніе не помогаетъ.
Онъ опустился на землю возлѣ кучи слитковъ, оперся локтями себѣ на колѣни и сталъ смотрѣть на слегка трепетавшее еще тѣло товарища, но ему все чудилась злобная усмѣшка Шангъ-Ги. Тупая боль сжимала ему грудь, усиливаясь постепенно, а тонкія тычинки невѣдомаго цвѣтка носились вокругъ него среди сгущавшейся ночи…
1894
