Этьен Кассе - Кризис или конец света? Апокалипсис 2012

Я просмотрел все страницы, которые нашел на сайте. Честно говоря, это мне ничего особенного не дало. До тех пор, пока я не наткнулся на перечень опубликованных книг и статей Станковски. Последней в списке шла статья, датированная позавчерашним днем. Она называлась: «Мистер Кризис: Американский бабл-гам[3] для всех». Статья была опубликована в одном из международных политико-экономических журналов, издававшихся в Европе на английском языке.

Я отыскал статью в Интернете на веб-сайте этого издания. Судя по количеству посещений, рейтинг статьи приближался к рейтингам ведущих англоязычных новостных порталов Европы, хотя текста было сравнительно немного (а может, как раз и потому). Я напряг свои познания в английском и углубился в чтение. В статье говорилось о причинах разразившегося финансового кризиса. Автор называл несостоятельными и высмеивал такие «популярные» причины, как ипотечный кризис в США, кризис ликвидности, кризис доверия. «Как бы вы ни доверяли соседу, если у вас нет ни единого цента, вы ему не одолжите даже свое доверие», — иронизировал Станковски, приводя также и серьезные объяснения своей иронии.

Несмотря на бодрый насмешливый тон, следующие несколько абзацев статьи все же показались мне поначалу довольно глупо скроенной провокацией. Но на кого была рассчитана эта провокация? Затем я сопоставил время появления статьи и внезапную трагическую гибель ее автора. Внутреннее чутье подсказывало мне, что они взаимосвязаны. Все предыдущие просмотренные мною материалы месье Станковски были, если можно так сказать, довольно обычными. Классическая экономическая школа, если я правильно помню эту часть курса своих университетских лекций. Затем, помолчав четыре недели, Станковски выдал, мягко говоря, странную, довольно агрессивную статью на больную для всех тему. Можно сказать, даже сенсационную. Самое главное, он обещал продолжение. И зря это сделал. Конечно, я не был ни в чем уверен, но, еще не дочитав до конца, понял, что обязан выяснить, как Станковски пришел к этим умозаключениям. На основе каких материалов? Не об этом ли он хотел со мной поговорить?

Я почувствовал, что злюсь. Тот, кто в тот вечер стукнул экономиста с мировым именем по голове в ста шагах от моего дома, не просто подставил меня (ведь мне еще предстояло объясняться с полицией на этот счет), а бросил вызов всем, намереваясь скрыть правду. В то, что Станковски убили хулиганы или грабители, я не верил. Судя по всему, полиция тоже не верила в это. Я отправил запрос на Станковски одному из своих «источников», особо позаботившись о том, чтобы полиция не смогла вычислить этот источник, и стал размышлять, стоит ли делиться с комиссаром О`Брайеном своими подозрениями насчет статьи, машинально пробегая ее глазами еще и еще раз. Да, надо быть парнем далеко не из робкого десятка, чтобы на всю Европу заявить буквально следующее.

На основе имеющихся у меня материалов) я пришел к неоспоримому выводу, что мировой кризис был спровоцирован экономической) элитой США с помощью механизма «надувания пузыря» с целью скупки по дешевке наиболее важных мировых активов.

А также быть далеко не из робкого десятка редактором экономического журнала, чтобы опубликовать такое заявление:

Кризис, раскрученный Соединенными Штатами, преследует не только экономические, но и политические цели. Среди них главные — захват нефтяных месторождений по всему миру и уничтожение конкурирующих с США государств и политических режимов, начиная с Ирака и заканчивая Россией и даже Европой.

Если известного экономиста действительно убили из-за этой статьи или по причинам, связанным с ней, то получается, что он действительно попал в точку. Если бы эта писанина была полной ахинеей, на нее попросту никто не обратил бы внимания. Даже те, кого в этой статье обвиняют и высмеивают. Мало ли шутов гороховых в политике и СМИ, раскидывающих «желтуху» налево и направо. Неприятно, конечно, но раз информация выглядит абсурдно, значит, она не смертельна. В конце концов, автора можно было попросту высмеять в ответ. Или дискредитировать как специалиста — мало ли методов. Но убийство говорит о том, что месье экономист и профессор не просто интуитивно додумался до чего-то правильного, но имел материалы и доказательства. Он был опасен, и его устранили. Дело не только в самой статье, а скорее в том, до чего он докопался или мог бы докопаться.

Отсюда возникало одно неотложное дело, которое очень бы не понравилось инспектору О'Брайену, если бы он, конечно, об этом узнал. Мне нужно было добраться до бумаг покойного экономиста. И поскорее. Судя по всему, придется делать это незаконным способом, других путей нет. И если меня на этом поймают, то однозначно убедятся в том, что именно я прикончил Станковски, а теперь заметаю следы. Если, конечно, эти бумаги уже не были украдены и уничтожены его убийцами, а скорее всего, так оно и было.

Через некоторое время я позвонил своему адвокату. Спустя час, не доверяя телефону, я пешком отправился на встречу с одним весьма подозрительным для большинства добропорядочных граждан маргинальным типом. Тип получил задание найти и скопировать материалы, на основании которых Станковски написал свою в прямом смысле слова убийственную статью. Если таких материалов не существовало, то получалось, что солидный ученый, доктор экономики, профессор или спятил, или совершил профессиональное самоубийство, бездоказательно публикуя подобные серьезные обвинения.

С трудом пережив вечер и дождавшись середины следующего дня, я позвонил комиссару О`Брайену и самым спокойным тоном, на какой был способен, поинтересовался, проверили ли они мой мобильный телефон и почтовый сервер и могу ли я считать, что этот досадный инцидент с возможным, подчеркнул я, обвинением меня в убийстве может быть исчерпан. В ответ комиссар невозмутимо пригласил меня немедленно явиться в участок со своим адвокатом, если, конечно, таковой у меня имеется. Это не предвещало ничего хорошего. Еще не положив телефонную трубку, я стал машинально расстегивать воротничок и растягивать галстук, чтобы снять его, — жест абсолютно всех людей, загнанных в угол. Я ощущал себя виноватым и чувствовал, что придется оправдываться, хотя был совершенно уверен, что ни в чем не виноват. По крайней мере пока — если принять во внимание «заказ» на бумаги покойного, выданный мной утром того дня.

Накануне вечером я пытался выяснить, установлена ли за мной слежка. Однако заметить ее мне не удалось. Впрочем, в том, что мой телефон прослушивают, я не сомневался. Через некоторое время в голову пришла еще более мерзкая мысль: опасаться мне, пожалуй, следует вовсе не того, что полиция решит, будто я совершил убийство. Стоило поберечь свою шкуру кое от кого поопаснее. Станковски был убит накануне нашей с ним встречи — если, конечно, он в действительности собирался со мной встретиться и никто не пытался меня подставить, убеждая полицию, что он шел именно ко мне и я якобы видел его в живых последним. Станковски был убит, судя по всему, весьма серьезными людьми, а я оказался впутан в историю, от которой следовало бы держаться подальше. Впрочем, выбирать не приходилось. И я уже знал, что просто так это не оставлю.