Лев Рыжков - Последнее танго в Тегусигальпе

 - Господи, Костя! Разве в этой, нашей с тобой жизни, мы не можем быть вместе?

 - Увы. Пока еще нет.

 - И что? Нам теперь до старости назначать свидания в Гондурасе раз в году?

 - Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, - сказал Костя, глядя ей в глаза твердо и решительно. - Ситуация может измениться уже очень скоро. Но это мы обсудим уже на месте.

 Прошлым летом они недолго встречались в Париже. Позапрошлым - в Маниле, на Филиппинах. Несколько новогодних дней провели в Катманду. Теперь к интимной географии Ирины добавлялся экзотический Гондурас.

 Ира всегда полагала любовь чем-то вроде мозговой лихорадки, протекающей в ряде случаев весьма тяжело. В Костином присутствии Ира ощущала изматывающие приступы этого заболевания. Расставаться с Костей после незабываемых каникул минимум на полгода всегда было очень грустно. Впрочем, грусть всякий раз оказывалась светлой.

 Сейчас Костя целовал Иру в мягкие, податливые губы. Ира «плыла». Ей хотелось с головой погрузиться в блаженство, хотелось наплевать на стыд и приличия и заняться любовью прямо здесь, в самолете. Если бы Костя сделал решительный шаг, она бы подчинилась не колеблясь. Да, это было бы глупо. Но что такое любовь, как не череда идиотских поступков?

 Впрочем, ничего такого не произошло. Константин и Ирина были взрослыми людьми и предпочитали не рисковать.

 Объявили, что необходимо пристегнуть ремни.

 Костя стиснул ладонь Иры.

 - Пристегнись, - сказал он. - Сейчас начнется.

 В иллюминатор было видно горный склон, покрытый сосновым лесом. Зрелище зачаровывало. Гора быстро наплывала на самолет. В какой-то момент столкновение казалось неизбежным. Ира уже различала отдельные деревья. Она вцепилась в ладонь Кости с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

 Теперь Костины слова о том, что Танконтин - едва ли не самый опасный аэропорт в мире, приобрели для Иры четкий и зловещий смысл.

 Когда до склона оставались считанные метры, лайнер резко и сильно качнуло влево. Поворот почти на девяносто градусов оказался настолько крутым, что, если бы не ремни, Ира совершенно точно вывалилась бы из кресла и полетела бы по проходу. С полки над креслом свалился и запрыгал между рядов чей-то плохо закрепленный чемодан.

 Шли мучительные, наполненные страхом, секунды. В иллюминаторе Ира теперь видела только небо, чужое и опасное. Ира пыталась помолиться, но задумалась: «Действует ли наш Бог здесь, за океаном?»

 Новый резкий рывок, теперь вправо. В иллюминаторе показалась земля, уже совсем близкая. Мягкий толчок.

 - Приземлились, - выдохнул Костя.

 - Уфф, американские горки какие-то, - решила Ира пошутить.

 - Центральноамериканские.

 Пассажиры вскочили с мест и принялись горячо аплодировать пилоту. Ира вспомнила новогодний корпоратив у себя на работе и подумала, что даже Дженифер Лопес тогда сорвала куда меньше оваций, чем некий безвестный пилот третьесортной компании ТАСА.

 Аэропорт Тегусигальпы оказался не только одним из самых опасных в мире, но еще и самым распиздяйским.

 Пока Костя договаривался с таксистом, Ира стояла, курила и смотрела по сторонам. Справа от входа в терминал танцевала молодежь. Лихо двигала роскошным задом грудастая и пухлогубая брюнетка, наслаждаясь вниманием парней. Слева располагался шумный базар. На лотках были сувениры, фрукты. овощи, какие-то платки. По одному из проходов меланхолично прохаживался ослик.

 К тому же на Иру пристально смотрел некий темноволосый субъект в джинсах и футболке с тонкими усиками над верхней губой. Он выразительно крутил на пальце цепочку. Местный альфонс. Цепочка, насколько знала Ира, обозначала длину детородного органа в эрегированном состоянии.

 Костя открыл заднюю дверцу древнего «фольксвагена» и позвал Иру. Альфонс разочарованно отвел взгляд.

 Сам город ничего не напоминал Ирине. Типовые жилые здания, многие обшарпаны, а некоторые так даже и разрушены. Мрачные кварталы неожиданно сменялись великолепием сияющих огнями торговых центров. И всюду - пальмы, пальмы…

 Водитель, пузатый, чуть раскосый, мужик в майке-алкоголичке, управлял автомобилем слишком резко, с избытком нервных движений. То и дело он начинал смачно и выразительно ругаться по-испански. Ругань водителя относилась то к лошади, перегородившей проезжую часть, то к светофору, то к машине дорожной полиции, то к передаче по радио. В последней Ира, не знавшая испанского, разобрала только несколько слов: «политика», «Гондурас», «Родина» (patria). Очевидно, обсуждали местную политику.

 - Такое впечатление, что город бомбили, - сказала Ира, когда «фольксваген» проехал мимо очередного разрушенного жилого дома.

 Автомобиль как раз встал в пробке на каком-то оживленном и узком перекрестке, и руины можно было рассмотреть во всех подробностях. Остатки кирпичного здания были очень живописны. Особенно на фоне лесистых гор. Да еще в лучах заката. А солнце в Гондурасе не по-российски большое.

 - Бомбить вполне могли, - согласился Костя. - Хотя, скорее всего, это последствия урагана. Десять лет назад ураган Митч, длившийся пять дней, разрушил многие здания Тегусигальпы. Не все еще восстановили.

 - Но ты говорил, что могли и бомбить?

 - Конечно, - усмехнулся Костя. - Ведь гондурасцы - один из самых воинственных народов в мире. Это - не добродушные нейтральные шведы или швейцарцы, не добряки-американцы. Война здесь, чтоб ты знала, идет уже сто восемьдесят лет.

 Словно подтверждая слова Костика, водитель, услышав что-то по радио, во весь голос заорал:

 - El puta madrе! Oh, maricones! (Ёб твою мать! Ох, пидарасы! - исп.) - и принялся яростно колотить ладонью по бибикалке на баранке.

 Ревом автомобильных сигналов огласилась вся улица. В соседних машинах тоже громко матерились.

 - Этим ребятам палец в рот не клади, - продолжал Костя. - Руку отгрызут. В 1969 году. например, Гондурас воевал с Сальвадором из-за путевки на чемпионат мира по футболу. В турнирной таблице и Гондурас, и Сальвадор набрали одинаковые результаты, и было решено, что путевку вручат по результатам встреч «плей-офф». Матчей должно быть не меньше двух. Если победитель не выявится, то будет третий матч. Если он закончится вничью, то победитель определится добавленное время.

 - Потом пенальти, - сказала Ира. - Поняла, о чем ты…

 - Первый матч был здесь, в Тегусигальпе. Долгое время счет оставался ничейным, и лишь во втором периоде хозяева поля смогли забить. Гондурас ликовал. В Сан-Сальвадоре начались волнения. Впрочем, сальвадорцы с лихвой отыгрались в ответном матче. 3:0. Такого унижения Гондурас еще не знал. Теперь волнения начались в Тегусигальпе. Болельщики строили баррикады и бились с полицией. В Сальвадоре тоже было неспокойно. Разъяренная толпа взяла штурмом стадион. Гондурасские спортсмены были избиты и еле унесли ноги.