Бернард Коннерс - Искатель. 1992. Выпуск №4
— Извини, тебе ведь известно, что эта штука неисправна, — таким же тоном отозвался Харви. — Надо несколько раз воду спустить, чтобы все ушло.
Через несколько секунд Харви потихоньку открыл дверь. По комнатке прокатилась волна холодного воздуха.
— Харви, — послышался сдавленный голос, — кажется, кто-то открыл дверь. — Чуть отодвинув занавеску, Джей протянул левую руку и схватился за край двери.
— Перестань, Джей. Я свое лицо в зеркале не вижу. — Харви тоже взялся за дверь, не давая ее закрыть.
— Считай, что тебе повезло, — фыркнул Джей. — Отпусти дверь, а то хуже будет. Я же могу повернуть струю в твою сторону…
Харви не слушал. Он рассматривал подмышку Джея, которая оказалась прямо у него перед глазами.
А Джей из-за занавески не видел, куда он смотрит.
— Вот так лучше, — сказал он, когда Харви перестал держать дверь. — Ты знаешь, директор хочет, чтобы мы всегда были чистыми. Я могу подвести Бюро, если от меня будет пахнуть.
Харви отвернулся к зеркалу и продолжал бриться. Под мышкой Джея он увидел несколько крошечных цифр.
Шли дни и недели учебы.
Харви не переставала занимать личность своего соседа но комнате. Кто он такой — Джей? Наверно, какая-то «голубая кровь». Он даже голову держал иначе, чем все в классе. Иногда казался расслабленным и дружелюбным, даже шутил, но большей частью был неприступен, холоден, далек… Харви физически ощущал, что в мире Джея Вон Влака он лишь песчинка…
Какое значение имеют те циферки под мышкой, он так и не догадался. Они могли символизировать что угодно — студенческое общество, какой-нибудь тайный клуб. Хотелось спросить у Джея, но он воздержался. Да и сама атмосфера учебного здания не располагала к откровениям. Ни в кои нельзя быть уверенным. Джей вполне мог оказаться «подсадной уткой» — агенты называли их «субмаринами» — людьми, специально внедренными Бюро и наблюдавшими за остальными. Нет, лучше держать информацию о цифрах при себе. Кроме того, Джей очень находчив.
Что бы ни спросил Харви, он сумеет выкрутиться.
С каждой неделей Харви чувствовал растущее напряжение. К четвертому месяцу изгнали четырех агентов: очевидно, их поведение не укладывалось в принятую в Бюро схему. Никаких объяснений. Утром чье-то место пустовало, и преподаватель говорил: «О’кей, ребята, передвинемся немного». Вот и все.
— Выплюнь! Выплюнь!
— Да не могу я выплюнуть, — сказал Харви. На его лице были замешательство и ужас. — Я уже проглотил.
— Боже мой, проглотил? — В голосе Джея звучало такое отчаяние, будто Харви проглотил цианистый калий. — Ты уверен?
— Конечно, уверен. — Они готовились в своей комнате к занятиям, и Джей рассовывал по карманам всякую мелочь с туалетного столика: расческу, кошелек, монеты. Неожиданно он резко обернулся. Харви ждал его у двери. Рассеянно оглядывая комнату, он заметил на туалетном столике коробочку аспирина — у него начиналась головная боль. Джей обернулся как раз в ту секунду, когда Харви бросил одну из таблеток себе в рот.
— А ты можешь ее как-нибудь выкашлять? — настаивал Джей. — Постарайся выкашлять!
— Что с тобой? Это всего лишь аспирин. Или не аспирин, а?
— Ты уверен, что не можешь ничего сделать? — Джей проигнорировал его вопрос. — Засунь пальцы в рот, вызови рвоту…
— Оставь меня в покое! Ты какой-то странный, Джей.
— Впредь будь любезен спрашивать, если берешь чужие вещи, — пробормотал Джей. Забрав коробочку с аспирином, он, громко топая, вышел из комнаты.
Харви тихонько закрыл дверь и последовал за ним, уже сильно сомневаясь, что таблетка, растворяющаяся у него в желудке, на самом деле аспирин.
Харви вызвали во время занятия по сбору и сохранению вещественных доказательств. В класс вошел высокий смуглый человек, он протянул инструктору клочок бумаги. Харви обратил внимание, что у этого человека низкий лоб и густые брови.
— Мистер Такер, пожалуйста, соберите свои вещи я пройдите с этим джентльменом, — сказал инструктор.
Агент Габриельс — он сидел поблизости — наклонился к Харви, собираясь что-то сказать.
— Я знаю, — опередил его Харви. — Передам с Вон Влаком, если мы больше не увидимся (он задолжал Габриельсу десять долларов, а после такого вызова возвращались далеко не все).
Смуглый человек, который повел Харви к Дворцу правосудия, был так же любезен, как палач перед исполнением своих обязанностей. Нервно вякнув что-то о погоде и не получив ответа, Харви умолк.
Они вошли в крошечный секретарский офис на четвертом этаже, там смуглый прошел дальше, во внутренний офис, а Харви остался ждать.
Впрочем, сопровождающий вернулся почти сразу же и повелительно указал пальцем на внутренний офис. Вероятно, Харви следовало войти. Харви понимал, что шутки неуместны, но молчание сопровождающего его раздражало: он показал пальцем на себя, потом на офис, передразнивая смуглого.
Тот спокойно посмотрел на него, поднял подбородок, вытянул шею. Огромный безобразный шрам белел на том месте, где раньше, надо полагать, были голосовые связки.
Если в Харви оставалась еще какая-то игривость, она исчезла полностью, когда он вошел в дверь. Он будто ступил в камеру, куда мало кто входил и редко кто выходил. Несмотря на окна в дальней стене, там было необычайно темно. Солнечный свет тонкими лучами пробивался через жалюзи. Тяжело свисали драпри цвета разбавленного хереса. Попки прямоугольного книжного шкафа прогнулись под тяжестью огромных томов — целая библиотека юридической литературы. Со стены злобно смотрел из рамки директор Бюро. Красный ковер устилал всю комнату, а за столом в центре, окутанный облаком сигаретного дыма, сидел самый страшный человек после директора, Эвери Хоукинс.
Хоукинс быстро достиг положения, безжалостно ступая по трупам других агентов: в двадцать девять лет стал заместителем директора по административным вопросам. Жесткий, даже, можно сказать, жестокий стиль работы способствовал тому, что он получил соответствующее прозвище — Барракуда. Это прозвище знали и новые агенты, такие, как Харви. Хоукинс пользовался полнейшим доверием директора: говорили даже, что тот готовит его на свое место.
Харви заметил имя на двери и сразу почувствовал чрезвычайный характер встречи. Он знал, что никого из новых агентов еще не вызывали к мистеру Хоукинсу. Когда он переступил порог, из-за вуали дыма появилась тонкая рука и указала на стул у двери. Стало ясно: ближе подходить но полагалось.
Не прозвучало ни слова. Молчание, которое забавляло Харви на пути сюда, пока он не увидел шрам, казалось обычной психологической обработкой в стиле Бюро. Но в этом офисе сразу чувствовалось, что никакого притворства нет, никто не хочет произвести впечатление на нового агента. Тягостная атмосфера была вполне естественна.
