Эжен Сю - Морской разбойник и торговцы неграми, или Мщение черного невольника
Ибо в эти решительные минуты, когда дело идет о жизни или смерти, все мелкие подробности условной красоты исчезают, и одна только душа отражается на лице. И если в минуту опасности душа пробуждается неустрашимой и бодрой, то она всегда придает высокое и смелое выражение лицу человека, осмеливающегося бороться с яростью стихии.
— Товарищи! Не бойтесь! — воскликнул шкипер, потому что буря ревела уже сильнее грома. — Это все пустяки! только вода и ветер! спускайте скорее остальную верхнюю мачту. А ты, Симон, ступай к носу, попробуем идти под большим парусом. Постарайся поднять его... Рулевой! держи крепче руль, правьте им двое, трое, если нужно, ибо мне кажется, что ветер порядочно будет коверкать корабль... Не нужно поддаваться ему, товарищи!.. Это будет худой пример!
Едва успел Бенуа кончить эти слова, как буря налетела и нагрянула на корабль; «Катерина» завертелась и закачалась на ужасных волнах, и даже на время исчезла посреди дождя пенистых брызг, вздымаемого бурей, свистящего в снастях, между тем как бока корабля скрипели и трещали, как будто бы по ним колотили молодом. Несчастный корабль — то обливаемый огромными волнами, то поднимаемый вверх, то бросаемый в бездонную пропасть, казалось, был готов потонуть каждую минуту.
— Держитесь крепче за снасти, товарищи!.. — кричал Бенуа... — не бойтесь!.. Это пустяки! Оно просвежит нас! теперь жарко!.. Да, кстати, и вымоет наш корабль... держи крепче руль!.. держи!.. не то!.. — Он не успел договорить, ибо ужасная водяная гора, возвышавшаяся до верхних мачт, набежала на корабль, обрушилась на палубу и, покрыв ее обломками, унесла с собой двух матросов. Это были двое молодых людей, только что женившихся на двух сестрах, нантских девушках, прелестных, краснощеких. Молодые люди очень любили друг друга. Тот из них, который бросился в воду, чтобы спасти другого, женился единственно из подражания ему. Оба матроса вместе работали, вместе гуляли. Таким образом, они вместе жили и вместе умерли. Симон, крепко державшийся за снасти, как скоро прошла волна, гордо выпрямился и смотрел по-прежнему неустрашимо, облитый и промоченный насквозь водой.
Один из матросов, которого волна сшибла с ног и сильно ударила о палубу, сломал руку и громко кричал от ужасной боли.
— Перестанешь ли ты орать во всю глотку! рева! — прикрикнул на него Симон, — здесь и без тебя довольно шума! Закрой рот, а то проглотишь волну!
Крик усиливался.
— Впрочем, реви себе! если хочешь, — сказал Симон, — видно, это забавляет тебя.
Тем временем Бенуа подошел к рулевому.
— А ты, добрый мой Кайо, — сказал капитан, — правь хорошенько, держи по ветру!..
— О! капитан! — отвечал сей последний, обтирая пот, — доколе корабль будет слушаться руля, то не бойтесь, хотя, правду сказать, нас валяет и покачивает, точно как в Нантском городском саду на качелях... только что успевай приседать!
— Берегись, капитан! берегись!.. — воскликнул Симон, увидевший огромный вал, с ужасным шумом катившийся к кораблю. Не прошло и минуты, как под напором ветра он с треском обрушился на корму, и корабль скрылся совершенно под этой огромной массой воды.
Потрясение, произведенное этой волной, было так ужасно, что руль круто повернувшись направо, опрокинул на палубу трех матросов, правивших им, а от этого несчастного приключения корабль также повернуло боком, большой парус залоскотал и завертелся.
Бенуа вынырнул тогда из-под волны, которая сбегала с палубы, и держал, прижав к груди, портрет жены своей, пойманный им посреди обломков разрушенной каюты.
— Нет! я не дам пропасть моей «Катерине», — говорил он... — ибо моя бедная супруга...
Он не мог договорить, увидев ужасное положение корабля.
— Мы погибли! — воскликнул шкипер и мигом бросился к рулю, чтобы повернуть корабль и спуститься под ветер, но он опоздал!.. не было уже никакой возможности сделать это.
Большая мачта не долго противилась ветру, вскоре она согнулась и сломалась с ужасным треском, оборвав снасти свои с подветренной стороны, и повалилась на правую сторону палубы, а оттуда в море, таща за собой остальные снасти, все еще прикрепленные к кораблю. Положение было ужасно, потому что мачта, двигаемая яростными волнами, ударялась в корабль концом своим и, поражая бока его, угрожала проломить его и потопить; оставалось единственное средство к спасению: обрубить веревки, прикреплявшие это бревно к кораблю.
— Ну теперь нечего мешкать, хоть и опасно, но дело идет о нашей жизни, — сказал Бенуа, привязывая себя к концу веревки, и в один прыжок вскочил на борт корабля, держа топор в руках.
— Катя и Томас, — сказал добрый шкипер, занося ногу за борт... — это для вас... — и бросился в воду...
Но сильная рука схватила в эту минуту веревку, к которой привязал себя Бенуа, и достойный шкипер повис в воздухе, а потом вытащен был обратно на палубу другом своим Симоном.
— Что ты делаешь! бездельник! — воскликнул Бенуа, — разве ты хочешь потопить корабль? — и он замахнулся топором на Симона, который отвернулся в сторону...
— Черт возьми! как вы горячи, капитан! я только хотел сказать вам, что здесь не ваше место... Воспоминание о Катерине и Томасе, будет мешать вам в этой работе и затуманит глаза...
И он спрыгнул на борт.
— Симон! добрый мой Симон!.. — кричал Бенуа, схватив его за ногу, — постой!.. поклянись мне, что...
— Пустите меня! черт возьми!.. Слышите!.. Три тысячи миллионов чертей!..
— Я не так хотел заставить тебя поклясться, но делать нечего, но по крайней мере, привяжи себя к веревке... ради Бога! привяжи себя!..
Симон не слушал его более, он уже бросился в воду, чтобы добраться до мачты, влез на нее и обрубил снасти.
Ветер начинал утихать, но волнение все еще было сильно.
— Бедный Симон! он погиб!.. — сказал Бенуа, видя как помощник его старался удержаться верхом на этом круглом бревне, которое вертелось при каждой волне и било в бока корабля.
Положение Симона было чрезвычайно опасно, потому что он ежеминутно мог быть раздавлен об бока корабля.
— Еще разок стукни топором, Симон, — кричал ему Бенуа, — и мы спасены. Ах! Боже мой!.. Симон!.. Симон!.. берегись волны! Бросайся скорее в воду... ты погибнешь... Симон! Ах!.. — и капитан испустил ужасный вопль, закрыв лицо руками.
Симону раздавило голову между мачтой и кораблем, но зато, благодаря его хладнокровной неустрашимости, судно было спасено из весьма критического положения.
Буря утихала мало-помалу, подобно всем бурям африканских морей, которые столь же внезапно исчезают, как и появляются; ветер установился и погнал тучи на юг.
Погоревав несколько минут, Бенуа велел очистить палубу от обломков и обрывков снастей, ее покрывающих, потом поднять задний парус, или бизань и, пользуясь легким попутным ветерком, поплыл на юго-восток.
