С Глаголин - Загадка Байкала. Фантастическая повесть
Нижняя часть гондолы была укреплена на двухлентном гусеничном ходе. Это давало батистату возможность, независимо от троса, передвигаться по дну. В ходовой части были расположены прожекторы. В выступах помещались приборы для получения образцов грунта, воды, глубоководной фауны и флоры. Между гусеничными лентами находились мощные аккумуляторы, дающие энергию для движения, для прожекторов, для воздухообновляющей установки и для других многочисленных исследовательских приборов. К тросу, поддерживающему батистат, был прикреплен телефонный провод. Кроме того, внутри батистата имелась радиоустановка. В батистате могли свободно работать три человека.
Поднялись на борт «Ангары». Лавируя среди расставленных на палубе ящиков с приборами и материалами, Алан-Года повела своих гостей осматривать судно.
«Ангара», водоизмещением в 2000 тонн, была специально приспособлена для экспедиции. Каюты были превращены в походные лаборатории, поделенные между представителями лимнологии, гидрологии, геологии, зоологии и ихтиологии. В одной из кают был устроен глубоководный аквариум из толстого стекла. Сюда должны были попадать выловленные на больших глубинах животные и растения.
— Обычно глубоководные организмы не переносят перемены давления при подъеме наверх, — объяснила Алан-Года. — Они разрываются. Здесь вы видите приборы, которые позволят захватить животное или растение и доставить его на поверхность, сохраняя постоянное давление, соответствующее той глубине, на которой оно было поймано. Таким образом, мы здесь сможем наблюдать глубоководную флору и фауну в условиях, близких к естественным.
Научные сотрудники, в основном молодежь, охотно показали гостям оборудование «Ангары».
— А вы, товарищ Алан-Года, какой специальности? — спросил Джек.
— Я — лимнолог. Знаю немного биологию, химию, но основная моя стихия — вода озера. Это по наследству.
— Ваш отец лимнолог?
— Нет, рыбак. С Ольхона.
Подошли к трапу. Карин оглянулся.
— А где же Волосов?
Художника на палубе не было. Джек заглянул в люк и крикнул:
— Волосов, где вы? Вылезайте!
Откуда-то снизу еле слышно донесся ответный крик художника:
— Не могу! Выбраться не могу!
Увлекшись зарисовкой глубоководного трала, художник отстал. Ища выхода, забрался в какой-то темный отсек и заблудился…
Карин и Джек подождали Волосова у трапа, затем, простившись с Алан-Года, спустились на свой бот.
Трижды прозвучал низкий баритон гудка. С капитанского мостика раздалась команда. Трап подняли.
«Ангара» медленно развернулась, взяв курс на юг. Бот киноэкспедиции направился на северо-восток.
Карин проснулся около полудня и вышел на палубу. Метрах в пятнадцати от бота вздымались из воды неприступной стеной отвесные скалы берега. Резкие очертания их были суровы. Местами горы отходили вглубь и взгляду открывались террасы, похожие на ступени грандиозной лестницы.
Дам-Дин вел бот у самого берега, опасаясь горного ветра. Срываясь с отрогов Приморского хребта, ломая деревья, он катит в Байкал береговые валуны, угоняет суда.
— Горный — плохой ветер, — сказал Дам-Дин.
Однако опасения были напрасны. Ярко светило солнце, стоял полный штиль. Словно догоняя бот, позади, по зеленому каменистому дну, скользила тень.
Миновали Голоустное. Характер берегов не изменился: путешественники по-прежнему любовались отрогами Приморского хребта, этой живописной цепью Байкальских гор. Постепенно повышаясь, они достигают у истоков Лены высоты в 1800 метров.
Карин оценивал дикую красоту окружающей природы профессиональным взглядом режиссера. Он старался запомнить величественный колорит озера, чтобы потом наиболее полно использовать его при разработке сценария и съемке.
К бухте «Песчаная» добрались уже вечером.
Начальник маяка Иван Матвеевич Тимофеев, высокий бодрый старик, встретил гостей приветливо.
— Давно здесь живете? — спросил Джек, вертя в руках карандаш.
— В девятьсот седьмом пришел.
— Пришли? Как это?
— Очень просто. Пешком.
— Из Петербурга?
— Да. По этапу. Около года шли…
Далеко за полночь засиделись гости, слушая рассказы байкальского старожила под тихую песню остывающего самовара.
— Как вы объясняете странные явления на Байкале? — обратился к хозяину Карин. — Вы сами, кажется, наблюдали их?
Иван Матвеевич пожал плечами.
— Живя на Байкале, я убедился, что удивляться здесь ничему нельзя. Может быть, рыбаки и правы, говоря о неизвестном животном, поднявшемся с больших глубин и спугнувшем омуля. На Байкале — все возможно… Я думаю, мы все-таки этих животных выловим… «Ангара» поможет…
— А где сейчас «Ангара»? — заинтересовался Джек.
— Сегодня днем «Ангара» стояла в девятнадцати километрах от берега, напротив станции «Снежная». Они должны были спускать батистат на глубину в l.ooo метров. Через двенадцать дней «Ангара» подойдет сюда, к Песчанке..
— Через двенадцать дней? — разочарованно протянул Джек и смутился…
Было за полночь, когда гости собрались уходить.
Иван Матвеевич уже сидел за радио. Джек не мог устоять против искушения одеть запасную пару наушников. Долго вместе настраивали приемник. Вдруг Иван Матвеевич торопливым движением пододвинул бумагу.
— Карин! Волосов! — закричал, вскакивая, Джек.
На клочке бумаги неровным почерком Ивана Матвеевича была записана радиограмма:
«SOS!.. SOS!., говорит «Ангара»… Шторм… Имею пробоину ниже ватерлинии… Подвести пластырь не удастся… Шторм… SOS!..»
НЕОБЪЯСНИМАЯ КАТАСТРОФА
Пойманные по радио сигналы бедствия не остались без ответа. Отчаливали от пристаней боты и катера.
Бортмеханики осматривали гидросамолеты. Вглядывались в тьму, стоя на носах селенгинок, зоркие рыбаки-буряты. То и дело в разноголосую перекличку маяков, метеорологических пунктов и спасательных станций вмешивались Улан-Уде и Иркутск.
— Сообщите, что сделано? Найдены ли следы?
На сто километров к юго-западу от Лиственичной еще бушевал шторм. Следов потерпевших крушение обнаружено не было.
Ночь прошла без сна.
«Как могло судно получить пробоину? Оно плавало в районе больших глубин…» — думал Карин, смотря в окно, за которым чувствовался беспокойный Байкал.
Обычно невозмутимый Волосов сокрушался:
— Такая страшная катастрофа!. Судно, батистат, молодые ученые… Ужасно!..
Наступил рассвет, а о судьбе «Ангары» известий по-прежнему не было. Иван Матвеевич получил другое важное сообщение: к маяку Харауз, в дельте реки Селенги, подошли многочисленные косяки омуля.
