Хайнц Конзалик - Операция «Дельфин»
– Но с нами у них ничего не получится! – взволнованно воскликнул Буви. – Дьявольщина, с нами точно не получится!
– Да нет, уже получается. – Ролингс говорил совершенно бесстрастно, он никого не убеждал, он читал лекцию. – Не считайте наших союзников по НАТО полными идиотами! У них те же приборы, что и у нас. Мы все сидим в одной лодке. И я отнюдь не исключаю того, что здесь к нашему побережью может подплыть иностранная подводная лодка – и никто ее не обнаружит.
– Неслыханно! – Буви сжал кулаки и посмотрел на своих коллег. Как смеет штатский так дерзить адмиралам! – Ролингс, может, вы знаете толк в морских огурцах, но в тактике морской войны…
– А мы тогда не стояли бы здесь на пляже, господа, – спокойно сказал Ролингс, и по его голосу чувствовалось, что он не намерен никого оскорблять, – если бы я не мог привести вам веские доказательства. Но об этом позже. Если подводную лодку длиной девяносто метров – а именно такова длина советских подводных лодок типа «Фокстрот» – не в состоянии запеленговать радары и гидроакустические приборы, то сверхмалой подводной лодке тем более удастся проникнуть в запретную зону. Стоит ли напоминать вам о том, что есть подводные лодки с экипажем в два человека, доставляемые к месту назначения с помощью самоходной базы и буквально набитые самой совершенной электронной аппаратурой. Они в состоянии выведать все и вся и затем беспрепятственно, подобно огромной рыбе, проплыть под водой весь путь до своей базы. И тут вам никакие радары или гидроакустические приборы не помогут. Наша электронная аппаратура на них не реагирует. Будто стайка рыб скользнула сквозь лучи. А благодаря специальной обшивке звук в гидрофоне полностью искажается. Самый лучший гидроакустик ничего не распознает. И сверхмалая подводная лодка преспокойненько шныряет у наших подводных ангаров… И вполне возможно, господа, что это происходит именно здесь, под нами.
– Что значит вполне возможно? – заорал Буви. – Это допрос, вы еще нас заставите спустить штаны? Извините, мисс Мореро! До сих пор ни один русский не всплывал здесь у нас – они прекрасно понимают, почему им не следует тут появляться.
– Скажем так: мы пока ни одной их подлодки не обнаружили.
– А вы создали прибор, более эффективный, чем гидроакустическое оборудование и радары? – с издевкой спросил адмирал Эткинс. – Полагаю, вы нас для этого притащили сюда. Вы, мистер Ролингс, изобретатель, который желает доказать, что мы жалкие недотепы и дальше своего носа ничего не видим. – Он резко дернул головой. – А вот там, в фургоне для перевозки мебели, спрятан величайший секрет, благодаря которому военно-морскому флоту США не будет равных в мире. Как там говорится: все гениальное просто…
– Да, где-то так. – Доктор Ролингс чуть улыбнулся краешками губ. – Но я ничего не изобрел. Я только обнаружил это с помощью Хелен и Джеймса. Готов держать пари, что через три минуты вы объявите меня сумасшедшим. – Ролингс повернулся и показал на огромный фургон. – Как видите, господа, это не совсем обычный фургон. Все это только для маскировки. Внутри него бассейн, и в этом бассейне плавает Ронни. Ему три года, и он из очень знаменитой семьи: он дельфин.
– Вы выиграли, – громко сказал Буви. – Вы действительно сумасшедший.
– Постепенно я, кажется, начинаю понимать, в чем тут дело. – Адмирал Хаммерсмит снял фуражку, вытер голубым платком пот со лба, смахнул песок с козырька и околыша и лихим жестом вновь нахлобучил фуражку на свою покрытую седыми волосами голову. – В Майами в океанариуме дельфины звонят в колокола и прыгают через обтянутые бумагой обручи. Дети просто вопят от радости. Доктор Ролингс, в народе гениальность считают одним из признаков безумия, однако мы пока еще не впали в маразм, чтобы стоять здесь и смеяться над проделываемыми дельфинами трюками. Я доложу в штаб ВМС…
– Проводимые нами в течение многих лет исследования показали, что некоторые виды дельфинов, и прежде всего белобокие и белополосатые, обладают тем, что можно назвать интеллектом, и очень хорошо восприимчивы. Здесь не место разбирать в подробностях весь комплекс проблем, связанных с дельфинами, хотя это необычайно интересно, а есть вещи просто поразительные. Мисс Мореро сняла трехчасовой фильм, который мы вам позднее покажем и из которого вы все поймете, – не обращая никакого внимания на его слова, продолжал Ролингс. – Скажу лишь одно: объем мозга у дельфина вдвое больше, чем у человека – со всеми сенсорными свойствами. Ученый Грюнталь, занимавшийся изучением дельфинов, пришел к выводу, что нервные клетки в коре и таламусе у дельфинов располагаются так же плотно, как у человека. У дельфинов обнаружено также черное мозговое вещество – substantia nigra, которое обычно есть в наличии только у человека. Даже у наших предков – человекообразных обезьян – оно отсутствует. Швейцарский нейрохирург Пиллери доказал в 1962 году, что дельфины обладают великолепно развитым мозгом, который по отдельным показателям даже превосходит человеческий. Пиллери также утверждает нечто совершенно сенсационное: «Даже высшая стадия развития человеческого мозга ныне вряд ли позволяет отнести его к разряду млекопитающих».
– Я непременно спрошу сегодня вашего дорогого Ронни, как он относится к установке на наших фрегатах новых ракет класса «земля—воздух», – с издевкой сказал адмирал Линкертон. – И если он в ответ издаст свистящий звук, это что будет означать: о'кей или завязывайте с этим?
– Я вполне понимаю, что вы люди и вам трудно поверить в то, что и животные могут обладать интеллектом, – послышался внезапно голос Хелен Мореро. Адмиралы сразу же повернулись к ней. Голос у нее был звонкий, мелодичный, как у типичной уроженки южных штатов. И слушать ее было гораздо приятнее, чем доктора Ролингса с его довольно нудной манерой изложения. Внешность ее настолько очаровывала, настолько радовала глаз, что ей готовы были простить даже лекцию о дельфинах, прочитанную прямо здесь, на берегу моря, под палящим солнцем, на этом отрезанном от всего мира острове с его до омерзения однообразным пейзажем.
– Вот уже пять лет, как я занимаюсь дельфинами, в первую очередь белополосатыми – по латыни «Lagenorhynchus obliquidens», – и при этом обнаружила у них такие интеллектуальные способности, что в это даже с трудом верится. Известно, что дельфины умеют разговаривать; запас звуков у них весьма обширен, проблема эта до сих пор не до конца исследована. Ведь дельфины издают звуки, которые может воспринимать человеческое ухо, но в основном они ему недоступны. Подобно летучим мышам, дельфины также могут излучать и воспринимать ультразвуковые импульсы, что позволяет им без труда обнаружить под водой те или иные объекты. Невропатолог Джон Лилли установил, что дельфины в состоянии подражать человеческим голосам и вообще разговаривать, пусть даже говорят они не так четко, как, скажем, попугаи, потому что они привыкли говорить в очень замедленном темпе. Пораженный Лилли сделал потрясающий вывод: благодаря высокой степени развития мозга, а значит, и наличию интеллекта, дельфин при хорошей тренировке в состоянии по-своему подражать людям и прежде всего понимать их язык. Ко всему прочему у них необычайно тонкий слух, позволяющий воспринимать до 200 000 колебаний в секунду. Каким же жалким по сравнению с ним выглядит человек, ведь он воспринимает максимум 20 000 колебаний в секунду. Известно также, что дельфины обладают совершенно поразительной чувствительностью: у них есть «нервы», бывают приступы мигрени, нервные срывы, подобно человеку, они также «страдают» от душевных тягот и обнаруживают при этом симптомы тех же болезней. Грубо говоря: дельфин в воде – то же самое, что человек на суше. Высшая стадия развития млекопитающих.
