Игорь Коваленко - Жара в Аномо
На строгом личике Джой вновь отразилась растерянность.
— Благодарю… ценю юмор, но… вы действительно мастер?
— Сроду не лгал девочкам. А ты… надеюсь, ты не станешь утверждать, будто в полумиле отсюда тебя ждет в машине ревнивый муж?
— Я не замужем.
— Такое признание делает тебя еще привлекательней.
— Не уверена, следует ли нам сразу принимать такой тон…
— Почему? Разве я настолько древний? К тому же, как и ты, ужасно одинокий.
— Не скажу, что вы древний или неинтересный, однако пора поговорить всерьез.
— Вот это по мне! — Ник намерился потрепать ее за подбородок, но Джой резко отстранила его руку.
— Не понимаю… Послушайте, вы не шутили, это вы?
— Да, черт возьми, — сказал Ник. — Это я.
— Странно, я представляла иначе.
— Ну, хорошо, будем серьезными, — Матье картинно сложил на груди руки и вновь прислонился к дереву, — только учти, и в петле, и на дыбе, и в испанских сапогах, и на костре, и у стенки, и на электрическом стуле я не отрекусь от мнения, что малютка Джой ослепительно хороша.
Тонкое, большеглазое личико девушки залилось краской, она прикусила верхнюю губу, над которой пробивался едва заметный серебристый пушок, усыпанный мельчайшим бисером выступившей от жары и смущения влаги. Взор ее блуждал в стороне.
— Что там происходит? — спросила она наконец.
— Потащим буровую установку в Аномо, — не без гордости пояснил Ник, — почти целиком. Я слежу, чтобы все было гладко.
Джой оживилась, радуясь, что разговор принимал нормальный оборот.
— Я буду поваром, вас предупредили? — Она устремила на Ника многозначительный взгляд. — Буду поваром…
— Отлично! — воскликнул он, превратно истолковав ее взгляд. — С тобой мы одолеем и голод, и жажду, и скуку! С одним условием.
— Каким?
— Ты обзаведешься самым большим из миксеров и научишься колотить "Луна-Джерри", мой любимый коктейль. Ничто так не спасает от жары, как жара в брюхе.
Матье подхватил ее сумку и направился к автобусу Габи Амель, слегка рисуясь походкой и осанкой перед девушкой, которая едва поспевала за ним, удивленно вопрошая:
— Куда вы уносите мои вещи?
— В самый комфортабельный автобус экспедиции. Женщины должны держаться вместе. Химик и кухарка, черно-белый букет! По такому случаю полагается пирушка!
— Вы сами говорили, у вас дисциплина, сухой закон, — улыбалась она, — в нефтеразведке пьют только дураки. Это опасно, я читала. Представьте себе, я прочитала массу книг о нефтяных промыслах.
Ник приостановился, посмотрел на нее с подозрением.
— Знакомые речи, — сказал он, — похоже, ты успела повидать тут кой-кого до меня.
— Нет, правда, я прочитала все, что смогла найти.
— Да? А кто был консультантом?
— К сожалению, таковой не нашелся. Так и не разобралась толком.
— Значит, без подсказки определила меня в дураки?
— Что?! Бог с вами, мастер… право, зачем вы со мной так? В нашем общем положении не до шуток и словесных упражнений. Нам бы следовало обстоятельно обсудить создавшуюся ситуацию. Я ехала сюда с надеждой на вашу помощь.
— Инцидент исчерпан, — сказал Ник, видя ее несомненную искренность.
— У вас очень странная манера шутить с незнакомыми людьми, я это сразу поняла. Странная и совершенно неуместная.
— Продолжай ценить юмор, малышка. Человечество тяготеет к смеху, а его все больше мордой об стол.
— Или мы серьезно в конце концов обсудим ситуацию, или я вынуждена буду самостоятельно…
— Момент, — прервал ее Ник, пристально всматриваясь в действия нефтяников.
Там, в ложбине, Борис Корин взмахнул сигнальными флажками, и раздался дружный рев моторов. Разом натянулись тросы. Натужно крякнув, вышка сдвинулась с места, нехотя подчиняясь усилию машин. Шесть тягачей в упряжке: один впереди тащил несущую тележку, направляя движение, по два боковых на лафетах и один сзади удерживал основной страхующий трос. Маленькие разноцветные трактора окрестных земледельцев веером ползли по бокам, поддерживая огромное, многотонное сооружение с помощью множества длинных, укрепленных на разной высоте канатов.
Задрав голову к покачивавшемуся в высоком небе кронблоку вышки, Борис пятился впереди грандиозной процессии, дирижировал ярко-красными флажками.
Сергей в роли ответного сигнальщика замыкал колонну тягачей, рядом с ним шагали взволнованные Луковский и Седовласый, а далеко сзади катилась гудящая волна зрителей.
Корин не слышал, не замечал ничего и никого вокруг, кроме ажурной, двупало вытянувшейся в небо стальной стрелы и лязгающих от напряжения гусениц.
Предельно внимательны были лица водителей, словно загипнотизированных порхающими в руках командира флажками. Борис пятился и кричал на весь мир:
— Держать, братцы-ы! Не провиса-а-ать! Куда она денется-а-а!
Не глаза у Ника Матье — синее стекло. Он был поражен, губы его шептали:
— Фантастика!.. Невероятно!.. Вот это парень!
— Кто он? — спросила Джой.
— Потрясающий парень! — уже кричал Ник и возбужденно бил кулаком собственную ладонь. — Ну и зрелище он нам уготовил, малышка! Мой русский коллега!
Матье был слишком увлечен невиданной картиной, чтобы заметить, как испуганно отшатнулась от него девушка, как округлились ее прозревшие глаза. В безудержном восхищении он сделал несколько несмелых шагов и вдруг побежал сломя голову к вышке, которая все увереннее и увереннее двигалась вперед на фоне опаленного зноем неба под рев тягачей и ликующие крики рабочих.
19
Не меньше двадцати минут разгуливал Киматаре Ойбор по людному проспекту Искусств; заподозрив в соглядатайстве нервозного молодого человека, который вертелся то на одном, то на другом пятачке тротуара и, как показалось сержанту, слишком поспешно отводил глаза, когда они встречались взглядами.
Нет, парень этот не был "хвостом", в чем с облегчением убедился Ойбор, когда увидел, как тот бросился навстречу запыхавшейся подружке и как неподдельно возмущался по поводу ее опоздания, увлекая провинившуюся к стоянке такси.
На всякий случай покружив еще немного вокруг дома, в который намеревался войти, сержант наконец ступил в нужный подъезд, поднялся на второй этаж и дважды коротко позвонил в массивную, будто бронированную, дверь с пуленепробиваемым глазком.
— Кто?
— Балерина, — шутливо ответил сержант басом и, покинув укрытие, предстал перед дверным оком.
Ему открыл крепкий, спортивно подтянутый, загорелый, тщательно выбритый, благоухающий дорогим лосьоном европеец примерно того же возраста, что и он.
