Николай Шагурин - Остров Больших Молний
— Да, анализ пробы показал это.
— Тогда, — продолжал Гао Шэн, — в аэрозоль нужно добавить еще некоторые химические вещества, которые, соединяясь с влагой, образуют хлопья. Эти хлопья тоже осядут в воду, а через несколько часов радиоактивный натрий превратится в безобидный магний.
— Целиком и полностью согласен с вами, — сказал академик. — Ваше мнение, друзья?
— В теории это выглядит очень хорошо, — заявил Зобиара. — Но есть в вашем предложении недостаток чисто практического характера. У нас нет ни аппарата, ни аэрозоля.
— Есть! — сказала Наташа.
— Где?!
— На нашем вертолете. Мы взяли с собой аппарат в разобранном виде и несколько тонн аэрозоля, приготовленного по указаниям Ивана Иннокентьевича. Это — концентрат, его можно разбавлять прямо морской водой в пропорции 1 на 50 тысяч.
Раздались одобрительные возгласы.
— Тогда, не мешкая, за дело! — воскликнул Зобиара.
— За дело! — повторил Разин. — У вас найдутся механики?
— Конечно.
— Нужно помочь команде вертолета быстрее устранить повреждения, а затем смонтировать аппарат. Наталья Петровна проконсультирует людей во всем, что касается монтажа и зарядки. Надо также приготовить тонны четыре крепкого раствора, предложенного Гао Шэном. Все это с предельной быстротой.
— Хорошо! — Зобиара встал. — Я сейчас поставлю на ноги всех наших механиков и химиков.
— Минутку! — остановил его Разин. — Остается нерешенным еще один важный момент. Вертолету придется идти над самым облаком, экипаж может подвергнуться облучению в смертельной дозе. Это чрезвычайно серьезное препятствие.
— Вот тут островитяне могут сделать и свой вклад! — сказал Декобра. — При работах в зоне высокой радиоактивности мы пользуемся специальными скафандрами. Они изготовлены из пластиката, защищающего от вредных излучений более надежно; чем толща свинца или бетона. Зобиара снабдит ими весь экипаж.
…Через два часа «Мир» поднялся над островом. Под корпусом вертолета был укреплен продолговатый цилиндрический бак из тонкой легированной стали. От бака отходила трубка с коническим патрубком, напоминающим наконечник садовой лейки, но гораздо больших размеров.
«Мир» взял курс на юг. Заработала рация вертолета, непрерывно передавая: «Внимание! Всем судам, находящимся в южной части Тихого океана или следующим туда. Говорит радиостанция советской научной экспедиции на вертолете „Мир“. Внимание! В районе… (следовало указание границ угрожаемого участка) обнаружено скопление радиоактивного тумана, представляющего смертельную опасность для человеческих жизней. Торопитесь покинуть этот район или обходите его».
Океан был по-прежнему безмятежен, ни единая тучка не омрачила голубизны неба.
Приборы показывали, что вертолет близок к цели. Облако переместилось именно в том направлении, которое предсказывала Наташа.
— Поглядите вниз, — закричал из соседней каюты Курочкин. Ученые нагнулись к смотровому окошечку в полу каюты-лаборатории, но океана не увидели. Под ними стелилось неспокойное, зыблющееся месиво, напоминающее цветом остуженный гороховый кисель.
Вертолет поднялся и на высоте полутора тысяч метров повис над облаком. Отсюда можно было охватить взглядом это гигантское грязное пятно, которым злая воля человека замарала сияющий облик природы. Ученые переглянулись.
— Приступим? — спросил Разин. Гао Шэн и Декобра согласно наклонили головы.
— Снижайтесь к самой поверхности облака, но ни в коем случае не входите в него, — приказал академик пилоту. — Пойдем по длине облака из конца в конец на малой скорости, потом тем же порядком обратно.
Разин повернул колесико резервуара, из которого подавался в бак жидкий воздух, потянул на себя проведенный в каюту тросик механизма распыления. К углу винтов присоединился новый, сильный и непрерывный звук, подобный шуму ливня, стучащего по железной крыше.
Если бы кто-нибудь смог в этот момент посмотреть на летящий вертолет со стороны, то увидел бы, как под фюзеляжем его возникло нечто вроде дымка. По мере того, как воздушный корабль скользил все дальше по самой поверхности облака, дымок рос, ширился и распускался за кормой вертолета пышным хвостом.
…Текли часы. Несколько раз самолет уходил за границу облака и, снизившись, касаясь колесами воды, засасывал в бак воду. Потом поднимался снова и. несся над пепельной грядой, обильно обсеивая ее раствором. После каждого рейса облако смертоносного тумана редело, расползалось на отдельные тающие клочья.
В самом конце операции сама природа пришла на помощь смельчакам: подул, наконец, ветер, быстро и бесследно развеявший последние клубки тумана.
* * *А в это время Крюков лежал недвижим. На лице его, еще недавно румяном и цветущем, а теперь белом как полотно, обозначились синие пятна.
Через несколько секунд после укола он почувствовал, как железная рука проникла в его грудь и стиснула сердце и легкие. Потом начались судороги, какие бывают при столбняке. Губы почернели, на них выступила пена.
Майдео склонился над моряком, готовый в нужную минуту прийти на помощь.
Крюков не стонал, только, сжав зубы, боролся с этими мучительными ощущениями. Но яд оказался сильнее — и моряк, вытянувшись, застыл без дыхания. Сознание оставило его.
— Не умер ли? — тревожно спросил Поварчук.
Майдео медленно покачал головой.
— Нет. Пока все идет как нужно, Какой, однако, могучий организм у этого моряка!..
Зобиара осторожно постучал в дверь. Майдео открыл: «Заходите. Теперь можно».
Рао-Сагиб спал, дыхание индуса было ровным и спокойным. У противоположной стены лежал Крюков, глаза его были открыты, взгляд ожил, щеки порозовели, обильный пот выступил на лице.
Майдео поднес к губам моряка стакан с целебные питьем. Крюков хотел приподняться, но руки и ноги еще плохо повиновались ему.
— Что Рао-Сагиб?
— Все хорошо, друг! — сказал Зобиара. — Рао-Сагиб жив и будет жить.
— Он должен полежать, — шепнул Майдео инженеру. — Поговорите с ним…
Зобиара присел около Крюкова, взял его руку.
— Вы чудесный парень, вы себе цены не знаете! Но расскажите теперь, как вы оказались на острове?
— Да очень просто, — отвечал Крюков. — Волна, которую я принял за «тсунами», прочно посадила шхуну на рифы. Ночью я перебрался на плотике на берег. Перенесенные злоключения сделали меня осторожным. Ходить мне было трудно, сильно болела ушибленная нога, и я трое суток отсиживался в лесу за утесами. На четвертую ночь пребывания на острове я решил отправиться на разведку. Гроза захватила меня на опушке леса, и первое же встреченное живое существо показалось мне знакомым. В темноте мы столкнулись нос к носу.
