Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

— Я думаю, Сахиб, что нам следует расстаться и сегодня же вечером попробовать поодиночке пробраться через южный проход, хорошо всем нам известный, потому что это тот самый, по которому мы спускались сюда. В темноте мы можем пробраться ползком и тем легче, что местами он покрыт лесом, за которым легко скрыться; сипаи же не будут его особенно сторожить, потому что ждут, что мы выберемся через северный проход. Один за другим мы спустимся в Пуант-де-Галль, где найдем убежище у малабарцев, наших приверженцев, которые предоставят нам возможность перебраться на большую землю. Сами, которого никто не знает в Пуант-де-Галле, может остаться здесь дня на два-три вместе с Рамой-Модели, которого никто не подозревает в том, что он с нами, поскольку он был переодет. Они оба приведут потом Ауджали, которому тем временем вернется его черный цвет, так что никто из сипаев у прохода не признает его за слона, способствовавшего нашему побегу. Сами и Рама свободно пройдут мимо них как люди, только что охотившиеся в джунглях, чему поверят ввиду прежнего ремесла укротителя пантер, и никто не удивится, что они провели несколько дней в долине… Я сказал.

— Превосходный проект, — сказал Сердар, — и мы решим, быть может, принять его, только с некоторым изменением, о котором я вам скажу, если мы ни на чем другом не остановимся… Тебе слово, Рама!

— Я, собственно, присоединяюсь к плану Нариндры, но я всего лишь обыкновенный укротитель пантер; мне хорошо знакомы все хитрости животных в джунглях, но мозг мой не способен на какие бы то ни было соображения.

— В таком случае никого больше не остается кроме тебя, мой милый Боб, — сказал Сердар, лукаво улыбаясь, так как слишком мало верил в изворотливость ума своего старого товарища.

— Ага! Да, это именно я и говорил, — отвечал Барнет с видом человека, который моментально все соображает, — вот наступает моя очередь… Гм! главное в том… гм! выйти отсюда… и поскорей… гм! гм! ибо ясно, как день, что если нам не удастся выйти отсюда… гм!.. то без сомнения, что… что… вы наконец понимаете меня и… God bless me! Мое мнение, что не тем пятидесяти босоножкам, которые там наверху, черт возьми, помешать нам выйти отсюда… вот мое мнение!

— И ты тысячу раз прав, мой милый генерал, — сказал ему Сердар с невозмутимой важностью, — мы должны выйти и мы выйдем… тысяча чертей! Посмотрим, как это нам помешают.

И он отвернулся, чтобы не рассмеяться в лицо своему другу. Барнет сидел с важным видом, уверенный в том, что он дал самый лучший совет. Впоследствии, когда он рассказывал об этом происшествии, он всегда заканчивал его следующими словами: «наконец благодаря смелому плану, предложенному мною, нам удалось выбраться из этого положения».

Вернув себе снова серьезный вид, Сердар продолжал:

— Лучший проект не тот, который влечет за собой меньше опасностей, а тот, который даст нам возможность скорее попасть в Пондишери.

— Браво! — крикнул Барнет. — Таково и мое мнение.

Сердар продолжал:

— Проект Нариндры будет и моим, если только мы сделаем в нем небольшое изменение; вместо того, чтобы идти ночью в Пуант-де-Галль поодиночке, предположив, что Сами и Рама не вызовут никакого подозрения своим присутствием, мы отправимся днем, под самым носом у сипаев. Нариндра, Боб и я спрячемся на дне хаудаха, тогда как Сами и Рама займут свои обычные места, — Рама на месте господина, Сами на шее как карнак. Нет повода предполагать, что солдаты вздумают осматривать хаудах внутри, и мы найдем, как говорит Нариндра, убежище у малабарцев… Но когда и каким образом уедем мы из Пуант-де-Галля, неторгового города, куда заходят одни пакетботы? Попасть на тот, который возит почту на Индостанский берег, весьма трудно из-за существующего там строгого надзора; попробовать, однако, можно, если уехавший вчера пакетбот вернется через месяц… Между тем необходимо, чтобы на всем юге революция через месяц была в полном разгаре и чтобы мы шли бы по Бенгальской дороге к Лакхнау и Хардвар-Сикри, куда нас зовут важные дела.

Голос Сердара при последних словах слегка понизился и внезапное волнение, которое он не в силах был сразу подавить, овладело им при мысли об антагонизме, который мог возникнуть между ним и Рамой-Модели по поводу майора Кемпбелла, которого индус считал убийцей своего отца. Он прекрасно знал, как велико в Индии почтение к отцу, и был уверен, что индус никогда не откажется от мести, чтобы не опозорить свою семью до третьего поколения. Вскоре, однако, он оправился и продолжал:

— Проект этот лучший из всех, имей мы только возможность предупредить об этом Шейх-Тоффеля, капитана «Дианы», которая крейсирует в Манарском заливе в ожидании нашего возвращения. Тем не менее мы вынуждены будем принять его… Я хотел бы остановиться на нем, если попытка, которую я решил предпринять, не приведет нас ни к какому результату. В этом отношении один только Рама может дать нам необходимые сведения, а потому я обращаюсь специально к нему.

— Я слушаю тебя, Сахиб.

— Все держатся того мнения, будто для выхода из этой долины существует всего только два прохода; мне же кажется невероятным, чтобы здесь не нашлось ни одного места, где бы решительный человек с помощью скал, деревьев, кустарников не мог забраться на самую вершину склонов, которые кончаются на той стороне утесами у самого моря. Что ты скажешь об этом?

— И я раз двадцать говорил себе то же самое, Сахиб, — отвечал Рама. — Я помню, что в детстве я часто карабкался по скалам, отыскивая гнезда горлиц, но не помню, чтобы мне когда-либо удавалось вскарабкаться на самую верхушку.

— Ты считаешь это невозможным?

— Нет! Утверждать ничего не могу, так как никто еще не пробовал этого. Та сторона, что обращена к морю, состоит из крутых и необитаемых утесов, а потому опасный подъем, который можно было бы сделать по уступам со стороны долины, не привел бы ни к чему.

— Да, но для нас это было бы спасением; стоит только выйти из долины, как начинается спуск к морю. Там среди кокосовых и пальмовых лесов, которыми покрыты склоны, мы могли бы, следуя вдоль берега, причем никто не подозревал бы нашего присутствия, добраться до Манарского залива, где нас ждет шхуна, и мы будем уже плыть в Пондишери, тогда как все будут думать, что мы еще в долине Трупов.

— Мысль у тебя чудесная, Сахиб, — сказал Рама после нескольких минут размышления. — Я также согласен с тобой, что нам следует немедленно отправиться на поиски места, откуда нам легче будет взобраться наверх.

— God bless me! Хорошо сказано! Идем сейчас… подымаемся… карабкаемся… черт возьми!.. Быстрота и натиск!.. Вот мое мнение… следуйте ему, оно превосходно! — воскликнул Барнет.