Виктор Егоров - Искатель. 1970. Выпуск №4
Кончилась песня «Батуми», теперь на террасу долетали неясные звуки иной, незнакомой Вите песни. Зачем-то тронув ручку чемодана ладонью, Витя повернулся, прошел через террасу и вышел на крыльцо. Здесь он сел на прохладные от тени деревянные ступеньки, подпер подбородок кулаками и накрепко задумался.
Положение, что и говорить, было странным, ничего подобного в недлинной Витиной жизни еще не было. Днем родители (сами они не могли выбраться за город, потому что мама купила на вечер билеты в театр) доверили Вите отвезти на садовый участок клубничную рассаду, вскопать грядку и посадить клубнику. Как утверждала мама, это должно было дать уставшему Витиному мозгу отдых перед последним экзаменом. Сначала все шло хорошо — Витя благополучно доехал в метро до «Комсомольской» и вышел на привокзальную площадь. Дальше — Витя обхватил голову руками, — дальше началась цепь удивительных происшествий, одно невероятнее другого. В суматохе были перепутаны чемоданы. Потом оказалось, что в чемодане находится что-то говорящее, какой-то странный футляр, вступивший с Витей в беседу. Причем он не был ни приемником, ни магнитофоном — сомнений в этом быть не могло. Какая-то электронная машина непонятного назначения? Нет, это объяснение, тоже было мелькнувшее, критики не выдерживало: футляр в самом деле вел себя так, как если бы он был живым человеком — короче, никакая машина вести себя так не могла. Витя тихонечко застонал и, крепче сжав руками виски, стал раскачиваться из стороны в сторону, словно его мучила зубная боль. Потом Витя вроде бы ни с того ни с сего стал представлять, как повели бы себя, оказавшись в такой ситуации, его лучшие друзья-одноклассники Валя Корсетов или Петя Поташников. Представив, Витя тихо и удовлетворенно засмеялся, но тут же встрепенулся и замолчал.
Нет, положение надлежало выяснить до конца. Чемодан надо было открыть снова и прямо обратиться к собеседнику с вопросами. Витя поднялся с места и пошел на террасу, формулируя в уме вопросы, которые следовало бы задать. Формулировки получались странными и, пожалуй, даже нелепыми. Так ничего толком и не придумав, Витя пересек террасу и положил чемодан на старенькую, продавленную тахту. Зачем-то набрав в грудь побольше воздуха, он взялся за чемоданную крышку.
4Щелкнули замки. Витя открыл рот, чтобы спросить хоть что-нибудь, но спросить он ничего не успел — «Транзистор», вероятно тоже все это время не оставлявший своих встречных размышлений по поводу происшедшего недоразумения, молвил фразу, от которой у Вити запылали уши.
— Признавайтесь! — сказал баритон величественно и строго. — Вы просто-напросто увели этот чемодан у Пал Палыча? Где-нибудь в сутолоке на вокзале, а возможно, и в электричке. Признавайтесь!
— Что? — спросил Витя тихо. — Вы… Да как вы… Кто дал вам право! — Витю душило негодование, он отвернулся и вдруг топнул ногой. В стареньком, сделанном отцовскими руками буфете звонко встряхнулась чайная посуда.
— М-да, — протянул баритон задушевно. — В жизни я разбираюсь, умею! Беру свои слова назад. Так что же все-таки произошло? Кстати, не надо так топать, а то чашки могут разбиться. Бывали, кроме того, случаи, когда в таких же ситуациях шкафы опрокидывались или даже проваливался пол. Что же случилось?
Запинаясь и часто останавливаясь, Витя стал выдавливать из себя печальную повесть о футбольном календаре, чемодане с клубничной рассадой, киоске «Союзпечати», клинской электричке пятнадцать пятьдесят пять. Он кончил говорить и даже удивился тому, что так покорно стал рассказывать вместо того, чтобы, как было намечено, самому задавать вопросы.
— М-да, — протянул баритон. — Вот так история!
Витя внимательно смотрел на «Транзистор». Опять в уставшей Витиной голове стали складываться неясные вопросы. «Транзистор» угадал его мысли словно на лету.
— Кто я? — спросил баритон. — Теперь вас, конечно, интересует, кто я? — Он выдержал паузу. — Вы, конечно, не можете себе этого даже предположить? Весьма забавная ситуация!
Витя снова почувствовал, как чей-то цепкий взгляд скользит по его лицу.
— Я — Мозг! — сказал баритон.
Витя все смотрел и смотрел. Он засунул руки в карманы и стал легонько раскачиваться на носках. Лицо его оставалось сосредоточенным.
— Я — Мозг! — повторил баритон. — Мозговое вещество, синтезированное искусственно. Я — результат первого синтеза, который дал вещество, ничуть не уступающее по организации и структуре человеческому мозгу. Пал Палыч Дыров, о котором мы с вами уже говорили, заведует лабораторией, осуществившей этот синтез.
Витя вновь качнулся на носках. В его уставшей голове — наконец-то! — появились какие-то более или менее вероятные догадки. Догадки, впрочем, были еще смутны и неопределенны. Витины мысли стали лихорадочно обегать страницы прочитанных в свое время научно-популярных книг и брошюр, посвященных биологии, психологии и ряду других дисциплин, имеющих хоть какое-нибудь отношение к услышанному.
— Разве, — начал Витя, — разве мозговое вещество уже синтезируют? Ведь я — то думал… Фантастика!
— Но вы же со мной говорите! — баритон, кажется, обиделся.
Витя сконфузился. Воцарилась неловкая тишина.
— Значит, вы синтезированы, — прервал Витя томительную паузу, чтобы сказать хоть что-нибудь и все еще не очень веря, — искусственным путем?…
— Синтезирован, — сказал баритон. — А после синтеза было вот что: мозговое вещество подверглось воздействию биотоков четырехсот тридцати двух сотрудников лаборатории. Так в лаборатории синтезированное вещество проверяют на качество: если искусственный мозг примитивен по организации и структуре, он, естественно, воспринимает и аккумулирует в себе не все передающиеся ему знания, а лишь какую-то их часть. Первые модели, синтезированные в лаборатории, были примитивны. Одна из них, например, знала только футбол. Другая — только тексты эстрадных песен. Ну и так далее. Я — первая модель, качество которой не уступает среднему человеческому мозгу и, может быть, кое в чем его превосходит. Я аккумулировал в себе абсолютно все, что только знали все эти люди. Знания по самым разным вопросам, обо всем на свете. А вместе с их знаниями, конечно, и их жизненный опыт. Представляете? Колоссальный жизненный опыт…
— Колоссальный жизненный опыт, — повторил Витя, как эхо.
— Вам, кстати, все ли понятно? — поинтересовался баритон. — Вели хотите, я буду объяснять еще проще, доступнее.
Опять Витя почувствовал на себе чей-то взгляд. Взгляд, как ему вдруг показалось, был чуть высокомерным и, может быть, даже чуть насмешливым. Баритон говорил вроде бы с чувством значительного своего превосходства. Но Витя на это ничуть не обиделся. Наступала реакция.
