Чернияз Абуталипов - Чекисты рассказывают...
— Как личные дела? — поинтересовался полковник.
— Завершаю.
— Правильно делаете. Выступить можем внезапно.
— Учитываю, готов в любое время.
— Есть слухи, — доверительно сказал атаман, — что послы от Курширмата в дороге. Вероятно, где-то на той неделе прибудут в Кульджу. Хочу привлечь вас к переговорам в качестве переводчика и советника.
— К вашим услугам, атаман.
— И еще одно задание. Вокруг вас много людей, особенно в канцелярии «шанхая», они бывают на базарах, в караван-сараях, связаны с купцами. Им первым станет известно о появлении в городе басмаческих послов, тем более, что представители Курширмата прибудут в Кульджу как торговцы из Коканда. Постарайтесь быть в курсе дела и сразу же известите меня.
Просьба была вполне выполнимой, и я пообещал полковнику все разузнать. Забегая вперед, скажу, что задание Сидорова облегчило мне решение другой задачи, более важной, но поставленной уже не атаманом.
Представить мне младших командиров Сидоров не успел. Ахмед-Вали вернулся до срока, им же обещанного, и через какого-то парнягу вызвал меня из канцелярии. Сам по себе вызов, да еще среди дня, свидетельствовал о чрезвычайной важности послания, которое доставил контрабандист. Ахмед-Вали выглядел усталым и озабоченным. Трудно, должно быть, пришлось ему в пути.
В мешочке, где обычно контрабандисты везут драгоценности и опиум, находилось письмо. Он передал его мне и сказал:
— Я знаю, что там написано.
Осведомленность человека, которому доверена доставка секретной почты, не вызывала ни удивления, ни осуждения. В тех условиях связной должен знать содержание письма, так как постоянно подвергался опасности быть задержанным или ограбленным. Уничтожение текста предусматривалось правилами конспирации. Вырвавшись из рук грабителей или таможенников, связной должен был устно передать содержание приказа или донесения тому, кому они предназначались.
— Там кое-что касается и меня, — добавил он. — Прочтите где-нибудь поблизости, я подожду.
— Не уходи никуда, — предупредил я и вышел за ворота. Послание оказалось коротким, лично мне предназначалось всего несколько слов. Я их прочел сразу. Прочел и ничего не понял. То есть понял, но смысл не дошел до меня, настолько все было неожиданным и необычным. Центр кратко излагал положение в пограничных районах Семиречья, где кулаки и баи вели тайную войну с Советами и собирали оружие, готовясь присоединиться к отряду Сидорова. Гарнизон Джаркента малочислен и в настоящее время нельзя перебросить ему в помощь крупные силы с других фронтов. Поэтому изложенный в письме приказ подлежит выполнению как всякий приказ военного времени.
Об исполнении предлагалось доложить лично начальнику Семиреченского отдела ГПУ. Помогать мне будет человек из Джаркента, хорошо знающий дорогу через горы. С человеком этим познакомит меня связной Ахмед-Вали.
Вот что имел в виду контрабандист, сообщая о своей осведомленности. Я вернулся в караван-сарай.
— Где проводник?
Ахмед-Вали с любопытством посмотрел на меня и ответил:
— У родственников. Завтра пойдем покупать лошадь и завтра же познакомлю с проводником.
Я условился с Ахмедом-Вали о встрече и ушел.
В течение всего последующего дня я ломал голову над решением задачи — чем оправдать свое появление в кузнице. Когда-то я уже искал такой повод, ожидая вызова атамана. Теперь пришлось вернуться к прежней теме. Сидоров последний раз просил меня известить о появлении в Кульдже представителей Ферганского басмачества. Я обещал сделать все, что смогу. Если бы действительно кто-нибудь приехал сейчас, был бы найден великолепный выход.
Я принялся расспрашивать посетителей харчевни и заезжих купцов. Никто ничего не знал о гостях из Коканда. Как назло басмаческие посланники задерживались.
И я решился на опасный шаг.
КОНЕЦ БЕЛОГО АТАМАНА
— Проводите меня к полковнику.
— Его нет здесь.
— Где он?
— Об этом не спрашивают.
— Скажите адрес, мне необходимо передать ему очень важное сообщение.
— О чем?
— Не имею права разглашать.
— Хорошо, подождите на улице.
Такой разговор произошел у входа в кузницу между мной и солидного вида казаком, сидевшим на пороге. Я остался на улице: казак вошел в комнату, что находилась за мастерской. Вернулся он через минуту, уже более приветливым.
— Идите, хозяин ждет.
Встречи с полковником становились все недоступнее. Видимо, военная организация, руководившая заговором, усилила конспирацию, изолировала главарей. Случай с генералом Дутовым насторожил белогвардейцев, заставил беречь свои кадры.
— Что-нибудь интересное? — сразу спросил меня Сидоров.
— Да, — ответил я.
— Рассказывайте скорее!
Я изложил составленную мною версию относительно приезда в Кульджу басмаческих представителей.
— Они хотели бы с вами увидеться, атаман.
— Где и когда? — с интересом откликнулся Сидоров. Он ждал делегатов, и мое сообщение оказалось как нельзя кстати.
— Вы поручили мне все выяснять, я воспользовался этим правом и пригласил к себе гостей. Появление кокандцев в кузнице, на мой взгляд, было бы нежелательным. Да и условий здесь нет. У меня тихо и неприметно для посторонних глаз.
— Правильно, подъесаул, — одобрил полковник. — Когда же?
О дне я не подумал. Не уверен был, что полковник одобрит инициативу, пришлось на ходу выдумать дату.
— Четырнадцатого, в двенадцать часов дня. Если, конечно, вы сможете, атаман.
— Время подходящее, — не задумываясь согласился полковник. Ни о чем другом говорить надобности не было. Я поклонился и вышел.
Уже на улице меня охватило беспокойство: а вдруг Ахмед-Вали и проводник еще не купили лошадь и не подготовились к отъезду. Прямым ходом направился в караван-сарай, чтобы встретить связного и поторопить его.
К счастью, все было сделано, и мы вместе с контрабандистом пошли смотреть коня. Меня конь, конечно, мало интересовал. Я хотел увидеть проводника и договориться о времени и месте встречи.
Проводником оказался уже немолодой дунганин Эрса Юсуфходжаев. Крепкий, подвижный человек с быстрыми, цепкими глазами, он производил впечатление охотника или пастуха. Эрса отлично знал свою задачу и все заранее предусмотрел. Только спросил, с какого часа необходимо ждать меня. Местом встречи я избрал дом его родственника, куда мог прийти в любую минуту.
Коня осмотрели.
Итак, все оговорено, все готово.
Четырнадцатое августа приближалось медленно. Так всегда бывает, когда время отсчитывается минутами. Снова и снова всплывали в памяти детали моего плана со всеми закономерностями и неожиданностями. Больше всего меня беспокоило возможное появление настоящих делегатов от Курширмата. Окажись они в Кульдже накануне операции, все полетит к черту. Ведь, кроме меня, у Сидорова могли быть и другие помощники, которые должны узнать о приезде басмаческих послов и доложить полковнику.
