Иван Винаров - Бойцы тихого фронта
Несколько пар сильных рук помогло нам сойти на берег, и мы попали в объятия товарищей. Большинство из них были мне знакомы — они уже встречали меня здесь несколько раз.
Разгрузка оружия продолжалась всю ночь. Мы успели разгрузить только меньший парусник. Почти все оружие было выведено в тайные укрытия, приготовленные в горах, а несколько ящиков с пистолетами, гранатами, винтовками и патронами были наспех укрыты в прибрежных кустах. Большой парусник пришлось разгружать в следующую ночь. До наступления рассвета мы ушли в открытое море.
Дождавшись ночи, подплыли к берегу.
Выключив моторы, мы медленно углублялись в залив. Световых сигналов на этот раз нам не подавали, я и не ждал их, с товарищами мы договорились обо всем.
Через считанные минуты первая шлюпка вместе с Христо Генчевым отплыла к берегу. Вторую, которую мы тотчас же начали нагружать, решил повести я сам.
Но тут как раз и случилось несчастье…
Минута, две, пять — первая шлюпка уже должна подойти к берегу и начать разгрузку. Я не смотрю на берег — все равно ничего не увидишь — луна еще не взошла. Напряженно прислушиваюсь. Тишина.
И вдруг эту тишину расколол залп. Винтовочный залп раздался с юга, от перешейка, соединяющего Несебр с берегом. Стреляли не в нас. По всей вероятности, обстреливали шлюпку. Через мгновение раздался второй залп, на этот раз с северной стороны залива. Потом стрельба участилась, зажглись осветительные ракеты.
Провал. Ясно, это была засада. Нас ждали. Враги знали о месте встречи и поджидали нас с оружием.
Лодочник подошел ко мне. Несмотря на внутреннее напряжение, он сохранял полное самообладание — стреляный волк.
— Надо поднять на борт вторую шлюпку и уходить, пока нас не обнаружили, — предложил он.
— Шлюпку поднимем, — согласился я. — Но подождем первую лодку. Если ее не захватили, она вернется.
Мы принялись лихорадочно грузить оружие обратно на парусник, потом подняли на борт нашу шлюпку. Ждем. Текут мучительные минуты. Что случилось с нашими товарищами? Неужели их схватили? Если нас обнаружили, то враг устроил засаду не только с обеих сторон залива, но и на берегу, на месте предполагавшейся встречи… Мы ждем еще немного. Снова ружейные залпы, вспышка ракет, неясные крики со стороны берега. Мы ничем не можем помочь нашим. Если бы их шлюпка была привязана канатом, как это было сделано прошлой ночью, мы попытались бы подтянуть ее к паруснику. Но вчера в залив входил меньший парусник, он мог плавать и по мелководью, а большой парусник оседает глубоко, он должен держаться примерно в полкилометре от берега, небольшой же шлюпке не под силу тянуть за собой такой длинный канат…
Убедившись, что шлюпка не вернется, я приказал старику:
— Запускай мотор! Тихий задний ход!
Приказал, а сам бросился на корму. Снял чехол с пулемета и открыл огонь. Первая моя цель — засада в южной части залива у перешейка. Парусник, ускоряя ход, направлялся к выходу из залива. Оставшуюся половину пулеметной ленты я израсходовал на южное крыло засады, а затем дал пару очередей по северному.
Я обстреливал места, где замечал огоньки ружейных выстрелов. После моего вмешательства там быстро прекратили стрельбу. Может, это спасет моих товарищей от пуль? Я прекратил огонь и стал готовить второй пулемет: возможно, враги устроили засаду со стороны моря. У выхода из залива мы остановились на несколько минут: я допускал почти невозможное: вдруг Христо Генчеву все же удалось вырваться. Когда надежды на это не осталось, парусник покинул залив.
Мы дали полный ход, подняли паруса и понеслись в открытое море — туда, где нас ждал меньший парусник.
В море все спокойно. Но что случилось с товарищами?
Ждать было бессмысленно. Логично было допустить, что после пулеметного обстрела в погоню за нами выйдут моторки морской полиции.
Мы взяли курс на север, к Крыму.
О том, что произошло тогда в заливе, мы узнали от Жечо Гюмюшева, который вскоре после этого появился в Севастополе. Нас обнаружили в результате чистой случайности. Трое молодых людей, отдыхавших в Несебре, решили совершить «романтическую прогулку» вдоль берега до Обзора. Они натолкнулись на спрятанные в прибрежных кустах ящики. Молодые люди не знали, что в них находится, открыть ящики голыми руками, без лома, было невозможно. Они решили, что это контрабандный товар — в те годы Черное море являлось районом оживленной контрабандной деятельности — и сообщили о своей находке пограничному посту.
В дальнейшем события развивались молниеносно. Морская полиция забрала оружие и устроила засады в трех местах вдоль берега: на месте, где нашли оружие, и по обе стороны залива. Полиция рассуждала логично: владельцы ящиков не бросят их на произвол судьбы на берегу. Остальное читателю уже известно.
Какое количество оружия попало в руки врага, я смог выяснить только после победы из служебного протокола, подшитого к делу. Согласно протоколу, морская полицейская служба обнаружила: один тяжелый пулемет «Шварц-Лозе» (немецкий) с 12 лентами; восемь легких пулеметов «Льюис» (английских) с 150 лентами; 95 винтовок с 5760 патронами; 21 600 патронов для французских карабинов; 150 револьверов «наган» с 40 500 патронами; 879 гранат — французских с соответствующими взрывателями.
А что стало с Христо Генчевым и остальными?
Полиция схватила товарищей, которые ожидали нас на берегу (с ними был и рыбак Алеша), дождалась шлюпки, на которой отплыл Христо. Солдаты из засады открыли огонь до того, как лодка достигла берега. Это дало возможность Христо и лодочнику выбросить сундуки с оружием в море. Во время обстрела Христо ранило в ногу.
Процесс по делу товарищей из Варны (некоторые из них являлись членами Бургасской организации) был крупный и шумный. Наши неудачи не кончились изъятием оружия, обнаруженного на берегу Несебрского залива. Были обнаружены временный склад в заливе и тайник на бахче Димитра Стойчева Предупрежденные о грозящей опасности, товарищи из военной организации успели вывезти большую часть ящиков, но какая-то часть оружия попала во вражеские руки. Был арестован целый ряд активистов и сотрудников Варненской партийной организации. После окончания следствия в марте 1925 года начался процесс против тридцати человек, среди которых фигурировали люди, ушедшие в подполье и эмигрировавшие в СССР.
Варненский военный прокурор, ссылаясь на Закон о защите государства, требовал высшей меры наказания. Только вмешательство общественности спасло товарищей от расстрела.
Среди коммунистов, осужденных заочно, числился и я.
5. «ИНОСТРАНЕЦ» У СЕБЯ НА РОДИНЕ
