Жюль Верн - Тайна Вильгельма Шторица
Если предположение о безумии пруссака обоснованно, то оно только обострится от воздвигнутых препятствий. Он обязательно выдаст себя.
Месье Штепарк также, хотя и по другим причинам, подумывал об изоляции дома Шторица. Эту меру он считал необходимой для наведения порядка в Рагзе, чье прежнее спокойствие вызывало зависть у других мадьярских городов.
Как не бояться таинственного Вильгельма Шторица, если он со злорадным постоянством напоминает о своем присутствии!
В особняке Родерихов положение было еще более серьезным, ведь именно это семейство вызвало такую лютую ненависть у безумного маньяка.
Бедная Мира так и не пришла в себя. С уст ее срывались невразумительные слова, смысл которых был темен, взор блуждал, ни на ком не останавливаясь. Она не узнавала ни мать, ни брата, ни жениха, который, едва оправившись от ранения, вместе с мадам Родерих дежурил у постели больной. Слабость ее была чрезвычайной, жизненные силы истощились. Распростертая на своей девичьей кровати, неподвижная, Мира изредка слегка шевелила пальцами, как бы что-то отгоняя от себя. Не пыталась ли она разорвать завесу беспамятства? Безутешный Марк наклонялся над любимой, ласково заговаривал с нею, пытаясь уловить ответ по дрогнувшим ресницам, по губам… Но тщетно! Глаза бессильно закрывались, пальцы замирали…
Мадам Родерих едва держалась на ногах от горя. Стоило ей прилечь отдохнуть, кошмары терзали ее. Чудились чьи-то шаги, совсем рядом, в комнате… Она бредила, что невидимый враг подкрадывается к ее дочери… В ужасе вскакивала и успокаивалась, только увидев доктора или Марка, дежуривших возле Миры. Долго переносить такое положение, согласитесь, невозможно.
Коллеги доктора Родериха ежедневно приходили для консультации. Они подолгу осматривали девушку и беспомощно разводили руками. Больная была абсолютно безразлична к окружающему. Искусство медицины пасовало[168].
Я почти не отлучался из дому, лишь иногда заходил в ратушу к месье Штепарку. Тот держал меня в курсе всех событий. От него я знал, что чудовищный страх держит в плену городское население. В народном представлении целая банда невидимок под предводительством Шторица терроризирует Рагз.
Капитан Харалан, напротив, часто покидал нашу крепость. Охваченный навязчивой идеей, он непрерывно прочесывал улицы в надежде встретиться с ненавистным противником. Я не собирался его удерживать, даже готов был оказывать посильную помощь, чтобы любым способом скорее избавиться от злодея.
Вечером одиннадцатого июня у меня произошел долгий разговор с братом. Он выглядел совсем плохо, гораздо удрученней, чем обычно. Уж не болен ли он? Хотелось увезти его подальше, вернуться домой во Францию, успокоиться и забыть об испытаниях, выпавших на нашу долю. Но ведь он ни за что не расстанется с Мирой! Может, есть смысл Родерихам покинуть родное гнездо на некоторое время? Я решил посоветоваться с доктором.
Марку я сказал:
— Вижу, ты теряешь всякую надежду, братец! Не отчаивайся! Крепись! Врачи считают, что жизнь Миры вне опасности. Бог милостив, рассудок обязательно к ней вернется. Поверь, все будет хорошо!
— Как не отчаяться? — Брат еле сдерживал слезы. — Даже если моя бедная Мира придет в себя, не останется ли она навсегда в лапах этого чудовища? Неужели ты полагаешь, что он удовлетворил свою ненависть? Анри, пойми, он может все. Мы перед ним беззащитны!
— Нет, Марк! С ним можно бороться!
— Но как? — Юноша слегка оживился, легкий румянец окрасил бледное лицо, поярчели грустные глаза. — Анри, ты не хитришь? Увы, — опять сник он, — мы во власти этого мерзавца. Относительно безопасно лишь в нашей тюрьме… Да и то… Боюсь, этот негодяй способен проникнуть сюда, несмотря на все наши старания…
Его возбуждение мешало продолжать беседу. Он слышал только себя.
— Почему ты решил, что мы с тобой сейчас одни? — бормотал он. — Я перехожу из комнаты в комнату, иду в гостиную или галерею и чувствую, что он крадется по пятам, обходит, отступает, когда я иду вперед… Ускользает, когда я готов его схватить…
Голос брата дрожал, он боязливо озирался по сторонам. Я не знал, как его успокоить.
— Кто может поручиться, — продолжал Марк, — что он не слышал нашего разговора? Может, он сейчас здесь. За дверью… Я слышу шаги… Хватай его! Скорее! Убей! Нет, это чудовище бессмертно…
Боже мой! Неужели и Марка ждет безумие, как Миру! Зачем только Отто Шториц сделал проклятое открытие?! Зачем передал секрет наследнику, не отличающемуся добродетелями?!
С того дня, когда Вильгельм Шториц буянил на каланче, страх парализовал население и не отпускал. Все разговоры сводились к одному предмету. Нелепо было бы искать спасение от невидимок в церкви после происшествия в кафедральном соборе, когда и святые стены не защитили от дьявола. Против страха власти не находили средств.
Приведу один из примеров растерянности и смятения среди обывателей.
Двенадцатого утром я шел к начальнику полиции за очередной порцией новостей. Пройдя сотни две шагов по улице Князя Милоша в направлении собора Сент-Михай, я наткнулся на капитана Харалана. Мы поздоровались.
— Я иду к месье Штепарку. Не составите ли мне компанию, капитан?…
Молча он присоединился ко мне. У площади Куршт наше внимание привлекли громкие крики.
Шарабан без кучера, влекомый двумя лошадьми, мчался по улице на бешеной скорости. Прохожие разбегались врассыпную. Предоставленные самим себе животные неслись вскачь. У страха глаза велики! Обезумевшим прохожим почудилось, что сам Вильгельм Шториц, оборотень-невидимка, сидит на облучке. Отчаянные вопли неслись отовсюду:
— Это он! Дьявол! Держите его!
Капитан Харалан рванулся навстречу шарабану с явным намерением остановить его и поквитаться с невидимым возницей.
Народу было много. В упряжку полетели камни. Из магазина на углу улицы Князя Милоша раздались мушкетные[169]выстрелы.
Одна из лошадей упала, пораженная пулей в бедро.
Тут же на нее навалилась толпа, люди хватались за колеса, упряжь, оглобли, сотни рук тянулись, чтобы схватить и растерзать Вильгельма Шторица. Они ловили пустоту. По-видимому, незримый возница успел спрыгнуть с шарабана и раствориться в толпе еще до того, как экипаж опрокинулся.
Однако тревога оказалась напрасной. Вскоре появился хозяин лошадей, крестьянин, приехавший в город из пушты и остановившийся на рынке Коломан. Он зашел в трактир пропустить рюмочку, другую… Беспризорные лошади умчались. Крестьянин был в отчаянии, увидев раненое животное. Но рассвирепевшая толпа ничего не желала слушать. Бедняге пришел бы конец — его растерзали бы, но мы с Хараланом защитили его.
