Высматривая путь. Том I (СИ) - "JohnLemon"

— Спасибо. И…, — она замялась, отведя взгляд в сторону, — заезжай еще, если вдруг проездом будешь.

— Вам спасибо. За все, — он не выдергивал руку, а лишь внимательно смотрел на едва высохшие переливающиеся русые пряди, на тонкие пальцы и на этот плетеный пояс.

Он сразу его узнал. Не мог не узнать. Но разобраться со всей этой чертовщиной решил позже. В голове было и без того уж больно много мыслей и лучше ими заняться тогда, когда разум станет чистым, а душа уймется.

Дера неловко перемялась с ноги на ногу, а потом, наконец, отпустила ведьмака и отошла чуть назад, спрятав руки за спиной.

Эскель послабил поводья и сжал ногами бока Василька. Тот зафырчал и быстро зашагал по тропинке, ведущей к большаку. Еще немного, и он перешел на рысь, а там и на галоп. На мгновение прикрыв глаза, ведьмак подставил лицо ветру. Вдали от этой непутевой девки ему наверняка станет гораздо лучше и дурь из головы быстро выйдет.

* — перевод песни Percival — Husičky (перев. чешский «Гуси»).

Комментарий к Часть 10. Ладная девка

Бечено

========== Часть 11. «Под розовым бутоном» ==========

Василек бежал бодро. Эскеля аж холод пробрал от ветра до такой степени, что пришлось застегнуть куртку. Но, до моста они добрались быстро. Гораздо быстрее, чем ведьмак предполагал. Приостановив коня, он неторопливой рысью повел его через мощеный мост. У ворот стояли сонные стражники. Один лениво облокотившись на алебарду, кажется, дремал, а второй громко зевал, но держался. Придав своему лицо как можно больше серьезности, ведьмак решил чуток ускориться. От греха подальше. Ведь надлежащих бумаг у него не было, а штраф платить нечем.

Стражник, тот, что был пободрее, даже и не думал его останавливать. Лишь бросил косой взгляд да сплюнул.

Миновав ворота и проехав вглубь города, Эскель осмотрелся. Оксенфурт встретил его уличным шумом со всех сторон. Даже сквозь эту какофонию, он отчетливо слышал стук молота о наковальню, песни пьянчуг у корчмы в конце улицы, и ругающуюся себе под нос женщину, остервенело метущую деревянное крыльцо. Съестные запахи, доносившиеся с площади, смешивались в единое целое с цветочными ароматами лавки по правую сторону от него. По сравнению с уединенной хижиной Отто и Деры тут творился настоящий хаос. Можно сказать — праздник жизни и цивилизации. Ведьмак чуть пришпорил коня и медленно повел его дальше, то и дело осматривая дома.

А тут было на что посмотреть. Огромные окна, в которых красиво отражались закатные лучи солнца, встречались повсеместно. Высокие, разноцветные, островерхие крыши упирались шпилями в небо. И такие же необъятные каменные и деревянные постройки, окружали со всех сторон. То тут, то там мелькали лавки, магазины и магазинчики, мастерские и отовсюду доносился шум. Не смотря на позднее время никто не спешил закрываться. Видимо этот город не спал никогда.

Он ловко направил Василька вправо, когда дорога вильнула — повел мимо борделя. Понять, что это именно бордель, было не трудно. Пахло оттуда цветами, мускусом, пудрой и Туссентским красным. Не дорогим, но и не самым дешевым. Как раз таким, чтобы и клиент почувствовал себя важным господином и при этом не сильно раскошеливаться за поставку. Проезжая, аккурат, под одним из балконов этого вычурного здания, ведьмак поднял голову и бросил взгляд на стоящую на нем девицу. Та была в чем мать родила, не считая легкой повязки на бедрах и двух кусков тонкой воздушной ткани, что прикрывала ее груди.

— Заезжай, милый, — услышал он ее голосок, когда начал разворачивать коня, чтобы тот вписался в очередной поворот.

Остановиться решил в постоялом дворе «Три звоночка». Смущало лишь то, что находился он на центральной площади, и шумные трубадуры наверняка не дадут ему как следует отдохнуть, горланя свои песенки. Но, с другой стороны, можно напиться так, что и пушечные залпы не разбудят, какие уж трубадуры.

Слез с Василька он только у самого входа. И не успел опомниться, как к нему тут же подскочил высокий тощий паренек с огненно-рыжими волосами и веснушчатым лицом. Говорил он быстро, плохо выговаривая некоторые буквы. Но понять его было несложно.

— Милсдарь, коня фашего ф стойло захнать?

— Можно. Дай только поклажу сниму.

Паренек закивал, и внимательно осмотрел ведьмака. Тот неторопливо стаскивал сумки с крупа, и так же неторопливо отвязывал мечи.

— Милсдарь, конь фаш будет фон там. Вы уж не тревосьтесь. Проследим как за родным. Обмоем, накормим.

— Держи. Но если что с конем сделаешь, я тебя найду и тогда — не обессудь, — Эскель глянул на него настолько сурово, насколько мог, отчего паренек чуть портки не замочил.

Дрогнул, но поводья забрал и раскланявшись попятился.

— Фы что, милсдарь! У нас се тут этот, как его… репутанцея.

— Репутация.

— Да, да, она самая!

Ведьмак усмехнулся, наконец расслабившись. Вроде честный парнишка был. Да и дрожал уж больно правдоподобно. Выудив из сумки кошель, он подбросил в воздух золотую монету, заметив, как паренек ловко ее поймал и расплывшись в улыбке, очень осторожно, но настойчиво повел Василька в стойло.

Постоялый двор встретил его запахом мясной похлебки и свежего хлеба. Внутри были тепло, шумно и светло. Насчитав порядка пятнадцати факелов, что освещали главный зал и коптили здешний воздух, Эскель хмыкнул и двинулся в сторону трактирщика.

Трактирщик этот, был мужиком огромным. Широкоплечий, бородатый, руки как дубовые стволы, а пальцы не тоньше сарделек. Но даже такими пальцами он ловко натирал маленькие стопки, громко ставив их на деревянный стол перед собой.

— Приветствуем в «Трех звоночках», мастер, — пробасил он и одной рукой поправил усы. — Вы тут отужинать или заночевать?

— Заночевать. Хочу комнату снять, на дней пять-шесть, — Эскель осмотрелся и поправил сумки на плече.

— Это можно устроить. Оплатите сразу иль как?

— Работа у вас тут для меня имеется?

— Имеется и много. Уж вокруг Оксенфурта всегда кто-то да ошивается. Вы на площади поглядите, там уже давно с десяток объявлений висит.

— Посмотрю. Как работу выполню — заплачу полную сумму. Сейчас аванс дам. Семьдесят крон. Хватит? — он положил на стол кошель.

Тот тихо звякнул, но трактирщик брать его не спешил.

— На две ночи хватит и на три обеда. По тридцать крон ночь и по три кроны похлебка с хлебом, — закинув на плечо тряпку, которой тер стопки, трактирщик решил все же уточнить. — Без мяса.

— Можно без обеда, — кивнул Эскель, зацепившись взглядом за девицу у мужика за спиной. — Лучше самогону возьму на эти деньги.

Взгляд-то мужик заметил, и нахмурившись громко гаркнул:

— Гретка, а ну подготовь комнату на втором этаже!

— Спасибо, — ведьмак плотнее перехватил ношу и двинулся в сторону лестницы, на которую прошмыгнула девка.

Комната была в самом тупике этажа. Прямо напротив нужника. Тем не менее, ведьмак был настроен крайне оптимистично. Бежать далеко не нужно в случае чего, а запах открытым окном выветрить можно, если занесет. Да и количество упомянутых объявлений, обещавших возможность неслабо подзаработать его хорошо взбодрили. Девица, которую звали, как понял Эскель — Гретка, резво выскочила из комнаты и остановилась, чуть не пришибив его дверью. Щуплая она была, невысокая. Волосы косой вокруг головы закрутила и глазами своими карими таращилась. А руки, дрожащие, в карман передника запрятала.

— Прошу, милсдарь, — она отошла в сторону неуклюже покачиваясь, а когда ведьмак вошел, то и вовсе сбежала, не забыв при том закрыть за собой дверь.

Комната была, на удивление, достаточно большой. И кровать тут имелась с двумя одеялами и тремя подушками, и стол с зеркалом и тазиком металлическим, и бадья для купания, и тумбы прикроватные стояли, и даже шкаф с вешалкой у входа. В комнате было свежо и чисто. Ото всюду доносился запах мяты и ромашки. В целом, жилище оказалось добротное. На целую неделю хватит прожить. Пройдя к кровати, ведьмак даже обнаружил у ножки ночной горшок. Прям королевичем себя почувствовал, не меньше. И всего за тридцать крон в день. Сбросив на стол мечи и сумки, Эскель прошел к окну и прикрыл створки. Шумно было на улице, а хотелось тишины. Стало лучше. Конечно, не как у травницы, где кроме птиц и фырканья лошадей ничего другого не слышно, но тем не менее.