Семен Кривошеин - Искатель. 1965. Выпуск №3
— Ну, помню.
— А как к нам в расположение отряда прилетел представитель командования Красной Армии «товарищ Сергей», помнишь?
— Помню, — начиная догадываться, тихо произнес Миронов.
— Так вот: фамилия «товарища Сергея» была Савин. Сергей Иванович Савин. Теперь понял?
— Отец Степана Савина?
— Да, Сергей Иванович Савин, «товарищ Сергей», член Военного Совета армии, погиб под Курском. Это я знал всегда. А вот насчет сына… Мальчишка, щенок! Так надругаться над светлым именем отца! Шкуру спустить с него, подлеца, мало!
Миронов и Луганов молчали.
— Списывать этому мальчишке грехи в память о его славном отце не будем. Сам нашкодил, сам и отвечай. Но вот поверить, что сын Сергея Савина спутался с врагами Советского государства, не могу! Хоть убейте — не могу! Окрутила его, как видно, эта Войцеховская. Он небось и сам не понимает, в какую пропасть падает. Где он сейчас, в милиции? — внезапно спросил Скворецкий.
— Так точно, — сказал Луганов.
— Знаешь что? Доставь-ка его сюда, ко мне. Я с ним сам побеседую.
Через несколько минут Луганов ввел к нему в кабинет Савина.
— Хорош! — с мрачной иронией сказал полковник. — Нет, ты только полюбуйся на себя, на кого похож! И это боевой офицер Советской Армии. Стыд!
— Позвольте! — вскинул голову Савин. — А вам-то какое дело? Выпил — лепите пятнадцать суток, а мораль читать нечего. Обойдусь. Да и вообще кто вы такой, по какому праву таким тоном со мной разговариваете?
— По какому праву? — переспросил Скворецкий. — А по такому, что я коммунист и поставлен сюда партией, чтобы охранять безопасность советского народа, советских людей, не давать таким вот, как ты, если они споткнулись, катиться в пропасть. По такому праву, что я в два раза тебя старше, в отцы тебе гожусь, что с твоим отцом, Сергеем Савиным, я воевал бок о бок… — Голос полковника дрогнул.
— Вы? Вы знали моего отца? Встречались с ним?
— Встречался? Нет, не «встречался»: твой отец, Сергей Савин, был моим другом, боевым товарищем. Имя твоего отца, память о нем для меня святы. А ты? Ты, паршивец, что делаешь? Видел бы сейчас твой отец…
Савин, угрюмо потупившись, молчал.
— Ну? Чего молчишь? Отвечай!
Савин начал говорить. Слово за словом раскрывал он перед полковником картину своего падения.
Как все началось? Где, когда он покатился под откос? Да здесь, в Крайске. Здесь, этой весной, на одном из вечеров в местном Доме офицера он встретил женщину… Пригласил ее танцевать. Согласие она дала охотно… Вот с того вечера все и началось. Кто эта женщина? Она учительница английского языка. Анна Казимировна Войцеховская. Что он о ней может сказать? Да, пожалуй, почти ничего. Чертовски умна, хитра, изворотлива и… хороша. С первой встречи он потерял голову.
Еще во время танцев, между делом, она выяснила, что Савин летчик-истребитель, летает на новых машинах. Зачем он ей об этом сказал? А что здесь такого? Что он летчик, видно было по его форме, что же касается машин, боевых самолетов, он сказал только одно — что они новые. Не думает же товарищ полковник, что Степан Савин способен выболтать первому встречному характеристику боевой машины, данные о ее конструкции, вооружении, летных качествах?
Что было потом, позже, когда эта женщина перестала быть «первой встречной»? Что тогда он рассказывал? И тогда почти ничего. Но все это очень сложно, запутано. Лучше будет, если товарищ полковник разрешит ему все рассказать по порядку.
Что произошло месяц назад в городском аэропорту?
В тот вечер, когда он познакомился с Войцеховской, ему без труда удалось договориться с ней о свидании. Встретились они через день — и тут пошло, покатилось… Одна встреча следовала за другой, с каждой встречей он чувствовал, что все больше теряет голову. Полюбил ли он Войцеховскую, любит ли ее? Трудно сказать. Это похоже на какое-то наваждение. Временами ему кажется, что она — все в его жизни, что жить без нее он не может.
Временами… Временами она ему ненавистна. Какая же это любовь? Да и она, разве она его любит? Близок он с ней не был. С ним она целомудренна, но он знает, уверен, что на самом деле она глубоко развращена, распутна. Он ловил ее не раз с другими. Ну, начать хотя бы со вчерашней встречи в ресторане. Кто этот человек, с которым она там была? Зачем она за день до этой истории в ресторане вызвала его, Савина, и строго-настрого заказала приходить следующим вечером в «Дарьял»? Вы говорите, это не доказательство? Согласен. А тот майор, с которым он, Степан Савин, видел ее в Доме офицера в тот злосчастный вечер.
Но и это не все. Есть у нее еще одни, какой-то урод. Просто страшилище. Работает проводником поездов дальнего следования на Крайской железной дороге. Фамилия Семенов. Иван Петрович Семенов. Откуда он, Савин, знает? Опять-таки просто: выследил. Да, он признается, что следил за Анной. Однажды, когда она отказала ему в свидании, притаился возле ее подъезда. И не зря. Под вечер она вышла из дома и начала петлять по улицам. Встретилась с этим Семеновым в глухом переулке, невдалеке от вокзала. Они прошли переулок и юркнули в какой-то домишко. Войцеховская не провела в этой хибарке и четверти часа. Вышла одна, оглянулась по сторонам, словно проверяя, не следит ли кто, — и ходу. А он, Степан, за ней не пошел. Он остался. Уж больно хотелось ему узнать, к кому это она бегала на свидание. Ждал он, ждал — и дождался. Вышел этот самый тип, тоже осмотрелся и пошел к вокзалу. Савин — за ним. Так и узнал место его работы, имя, фамилию. Ну и дружка выбрала себе Анна Казимировна, ничего не скажешь! Урод. Левша, между прочим…
Скворецкий насторожился.
— Как, как говоришь, — спросил он, — левша? А ты откуда знаешь?
— Сам видел. Видел, как закуривает, какой рукой спички берет. Все видел.
Полковник вырвал из блокнота листок бумаги, быстро набросал несколько слов и, вызвав секретаря, приказал немедленно вручить записку майору Миронову. В ней было написано:
«Иван Петрович Семенов. Проводник поездов дальнего следования Крайской железной дороги. Немедленно разыскать, собрать все данные».
— Ты вот что скажи, — повернулся Скворецкий к Савину, отпустив секретаря, — когда в аэропорту пытался поднять самолет, с тобой была она, Войцеховская?
— Она.
— Ну, как все это случилось? Выкладывай.
В тот злосчастный вечер Савин пришел к ней чуть под хмельком и проболтался, что одна из боевых машин их части очутилась в гражданском аэропорту.
Войцеховская загорелась: «Степочка, Степанчик, в жизни не летала на военных самолетах! Милый, хороший, полетим! Никто ничего и не узнает. Покрутимся над Крайском, ты покажешь мне эти самые «бочки» или «иммельманы» — как они у вас там называются? — и обратно, а?» При этом она так смотрела, так говорила… Будь он трезвый, может, ничего бы и не случилось, не помогли бы никакие авансы, но ведь хмель… Он дал согласие. Как они пробрались на летное поле, как очутились в кабине самолета — не помнит. Действовал, как в тумане. Ну конечно, и охрана там — из рук вон. Пришел он в себя только в тот момент, когда, запустив двигатели, увидел за стеклом кабины перекошенное лицо дежурного из аэродромной службы. Мелькнула мысль: «Что же это я делаю?»
