Джеймс Кервуд - Охотники на волков
Их беседа превратилась в своего рода военный совет. Было постановлено с завтрашнего же дня приспособить старую хижину к длительной осаде, со всех сторон пробить бойницы, заменить засовы и ставни более крепкими, чтобы они могли служить солидными баррикадами в случае нападения. Кроме того, охотники решили, что один из них будет всегда находиться в хижине настороже, а двое других расставлять и снимать капканы.
На следующий день сторожить хижину остался Род. Яркий, залитый солнцем день несколько рассеял тревоги ночи. Мальчику посчастливилось убить великолепного оленя, когда тот взбирался на снежный холм, расположенный на противоположном берегу озера. Затем, поджидая возвращения товарищей, он стал обдумывать свои личные планы.
Громадные снежные глыбы зимней поры не затопили еще мрачной бездны, которую он собирался исследовать. Было бы благоразумно не дожидаться снежных бурь, которые скоро покроют своими белыми хлопьями ложбину и сделают ее неприступной. Он извлек из тайника, сделанного в дровяной кладке, мешочек из оленьей кожи и вынул оттуда золотые самородки.
Он заметил, что какое-то трение великолепно отполировало их, смягчило и округлило все острые углы. Когда Род был в колледже, он питал некоторую слабость к занятиям минералогией и геологией Он знал хорошо, что только проточная вода могла так хорошо отполировать самородки, и отсюда он заключил, что их нашли либо в русле реки, либо на ее берегах. Этой рекой был вероятнее всего поток таинственной ложбины. В этом Род был твердо убежден.
Когда Мукоки и Ваби вернулись вечером домой, они принесли с собой добычу: первый поймал красную лисицу и норку, второй — кошку-рыболова, вид которой напоминал Роду щенка. К несчастью, новые подозрительные следы были замечены Мукоки. Старый индеец нашел остатки сгоревшей сосны и вокруг нее открыл свежие слепы трех пар лыж. Очевидно, огненный сигнал привлек сюда трех индейцев. Проложенные ими тропы, переплетаясь и извиваясь, терялись в неизвестном направлении, но в одном месте пересекали линию расставленных капканов.
Поэтому охотники пришли к заключению, что отныне при снятии капканов им не следует отдаляться друг от друга, а, наоборот, быть всегда вместе.
Следующая неделя оказалась более спокойной и очень богатой добычей. След вунгов исчез. Собранные меха и скальпы волков представляли уже маленькое состояние. Если ничего не случится, с первыми весенними днями оно будет доставлено в Вабинош-Хоуз.
Так продолжалось еще недели две, и Род с блаженством помышлял уже о своем домике, расположенном в нескольких сотнях миль отсюда, о матери, которая его ждала. Он мечтал также о Миннетаки и днем и ночью, высчитывая, сколько времени еще им осталось до возвращения в факторию.
Наступил между тем час, когда Род смог осуществить план, который он взлелеял в своей душе, — обследовать ложбину. Мукоки и Ваби не приняли участия в этой экспедиции, считая все это предприятие химерой. Родерик решил действовать на свой страх и риск.
Стоял конец декабря. Был день дежурства Ваби, и Мукоки, как будто совсем забывший о существовании вунгов, отправился снимать капканы. Род, захватив продовольствие, вооружился ружьем Ваби и двойным запасом патронов, засунул за пояс топор и ко всему этому грузу прибавил еще хорошее, теплое одеяло.
Снарядившись таким образом, он двинулся в путь, а Ваби, стоя на пороге, смеялся ему вслед.
— Желаю вам удачи, Род! — крикнул он насмешливо, посылая ему рукой прощальный привет.
— Если не вернусь сегодня вечером, — ответил Родерик, — не портите себе кровь из-за меня! Если дело примет удачный оборот, разобью там свой лагерь, чтобы с утра вновь приняться за поиски.
Когда Род добрался до места, он, не теряя времени, перешел на другую сторону холма, расположенного против ложбины. Он еще раньше пришел к заключению, что со стороны дороги, по которой он шел, спуск невозможен. Следуя этими холмами, хотя еще и необследованными, он тем не менее не подвергался опасности сбиться с дороги. Ложбина все время указывала ему путь.
К великому своему разочарованию, он вынужден был признать, что и южные стены этой бездны так же отвесны, как и северные: два часа подряд он тщетно искал какой-нибудь щели, куда бы мог пролезть и начать спуск.
Горный хребет стал покрываться лесом, почти на каждом шагу виднелись следы лесной дичи. Но Род не обращал на них внимания. Его интересовало другое обстоятельство: деревья все ниже спускались к пропасти и в конце концов покрывали ее. Юноша понял, что, привязав себя длинным ремнем от своих лыж к дереву, он сможет при помощи рук приступить к спуску.
На этот раз Род не обманулся в своих надеждах, и через пятнадцать томительных минут, в полном изнеможении, но торжествуя победу, он оказался на дне ложбины.
Над ним с одной стороны высился лес, с другой — черные скалистые стены. У его ног резвился тот самый маленький поток, которому он в мечтах своих приписывал первостепенную важность. В одних местах поток был скован льдом, в других быстрота его течения сломала ледяной покров.
Родерик, продвигаясь вперед, приближался к самой узкой части ложбины, к той, на которую он бросал сверху такие жадные взгляды. Там царил мрак, жуткий и безмолвный, как в могиле. Мальчику казалось, что души мертвецов стоят на пороге этого волшебного мира и стерегут его сокровища, но тем не менее глаза его весело блестели.
И он продолжал идти все дальше и дальше. Коридор, которым он шел, становился все уже. Высокие стены сдвигались над его головой, и темнота становилась все гуще. Никаких звуков, только монотонный шум потока, обдававшего своей пеной скалистые стены. Ни шепота деревьев или кустарников, ни пения птиц, ни чмоканья белок. Все спало здесь мертвым сном. Только временами Род слышал, как проносился там, в вышине, порыв ветра, но дуновение его не долетало сюда, в бездну. Снег заглушал шум даже его собственных шагов. Лыжи он прицепил на спину.
Вдруг он вздрогнул. Град мелких камней посыпался к его ногам с таким шумом, что среди этой тишины казался грохотом падающей лавины, и порыв ветра ударил ему в лицо. Он остановился, повел плечами. Но то была только большая сова, которую Род потревожил в ее дыре.
Родерик продолжал свой путь по течению потока. На каждом шагу он останавливался, поднимал целыми пригоршнями камни и гальки, беря их из русла потока или с его берега. С сильно бьющимся сердцем он рассматривал их, когда позволял ему луч света, пробивавшийся сверху. Иногда ему казалось, что камень играет и другим светом, и тогда трепет охватывал его… Но Род ничего не находил. И тем не менее ничто не могло омрачить его веры. Наоборот, его уверенность росла и крепла. Золото таилось где-то здесь, непременно здесь!
