Николай Инодин - Уходимец
Поэтому ближе к обеду Роман начинает выбирать место для стоянки, желательно на большом острове. Требования стандартные — хороший пляж с привязью для лодки, деревья, желательно чтобы и дрова в наличии были. Большая часть островов под это описание подходила. После высадки десанта каждый член экипажа занимался выполнением своих обязанностей, строго закреплённых в неписаном уставе корабельной службы. Роман обустраивал бивак, готовил ночлег, очаг, дрова для костра заготавливал. Машка бегала по острову в поисках достопримечательностей, потом возвращалась с докладом, заодно путаясь под ногами и внося в процесс здоровую, я бы даже сказал, здоровенную порцию рабочего беспорядка.
Нападала на приготовленные дрова, разгоняя их трусливую стаю по всему берегу, и не успокаивалась, пока не перегрызала горло самому жирному полену. Пока Роман собирал и стаскивал в кучу деревянные трупы, она отыскивала в шалаше неправильные ветки и старательно вытягивала их из стенок, рыча от усердия, упираясь в землю всеми лапами. Подкрадывалась к расстеленной в шалаше шкуре, прячась в траве и замирая после каждого шага, только куцый хвост при этом метался из стороны в сторону, полностью демаскируя грозную охотницу. Не выдерживала напряжения, и бросалась в атаку, не преодолев и половины расстояния до цели. После двух- трёх неуклюжих прыжков атака всё равно заканчивалась успешно, глупая шкура ни разу не успела броситься наутёк.
Потом начинались другие игры. Человек подбрасывал шишки, а Машка пыталась шишки ловить и убивать. Или шишка бегала за кожаным шнурком, а она бегала за шишкой. Если находилось подходящее бревно, Роман сажал Маху сверху, и требовал по бревну ходить. Страшно было, аж глаза закрывались. Потом понравилось, смекнула, что всё равно упасть не дадут, поймают. Она иногда специально на человека спрыгивала, только он за это ругал и на Маху сердился. И обратно на бревно сажал. Ещё ей не нравилось на ветке висеть. Человек подсадит так, чтобы передние лапы за ветку зацепились, и отпустит. Попробовал бы сам задние лапы на ветку забросить. А отпустить ветку и падать страшно, земля далеко. Висит Машка, ругается, головой вертит, задними лапами дрыгает. Потом лапы устают, и даже когти удержаться не помогают. Приходится падать, но человек и тут ловит, не даёт об землю удариться.
Набегавшись, напрыгавшись не грех искупаться и подкрепиться. После еды Машка спит, а Роман всякими непонятными делами занимается — то стружки из палок делает, то со шкурками возится. Со шкурками Машка хотела помочь, только он не даёт. Противный. После сна опять игры, только чаще всего плавать приходится. Маху несут в речку, далеко, и отпускают в воду, а она к берегу плывёт, фыркает. Плавать ей нравится, и иногда она плывёт не к берегу, а начинает плавать вокруг человека. Тогда он смеётся, и начинает плавать вместе с ней. Хорошо плавает, быстро. Маха быстро устаёт, выбирается на берег, долго и шумно отряхивается, вылизывает свою дымчатую шёрстку. Под солнцем становятся видны пятна на её шкуре, как у леопарда. Но разглядеть их можно только под солнцем, и только под определённым углом.
До вечера человек опять возится с разными неживыми штуками, Машка дремлет недалеко, приглядывает за ним, время от времени открывая один глаз. Вечером они разводят огонь, и жгут в нём разные палки. Роман жжёт, а Маха лежит поодаль, следит, чтобы всё по правилам было. На костре варится уха. Уха вкусная, только Роман любит уху горячую, а Машка холодную, поэтому человек свою часть выливает в миску, и ест сразу, а Машкину порцию прямо в котелке относит на реку и в воду ставит. Как остынет юшка, в Машкино корытце перельёт. Однажды Машка попробовала из его миски полакать, вдруг там вкуснее, но Ромина уха её за язык укусила, больно, пришлось бежать к речке, лакать холодную воду. С тех пор миску Маха не любит, обходит стороной и рычит на неё, на всякий случай.
Когда огонь в костре становится маленьким, а от дров остаются красно-серые камни, Машка подходит к Роме, садится рядом, и они долго смотрят, как засыпает пламя, а камни превращаются в серый порошок. Человек иногда замирает, дышит очень редко и медленно, и невидимая часть его становится большой, забирает в себя Машку, лодку, остров и может быть, всю их реку. Машке нравится быть внутри человека, она замирает и тоже начинает медленно дышать, и внутри становится тепло и приятно, даже приятнее, чем от тёплого мяса с кровью. Тепло, как от мамы….
Затем они залезают в шалаш, спать. Человек сначала ворочается, но в конце концов засыпает. Машка сначала лежит рядом, только спать не хочется, и она идёт гулять по острову. Хорошо, если на острове живут весёлые мышки, которые ночью вылезают из норок и играют с ней в прятки. Маха тоже прячется, сжимаясь в комок и замирая. Тогда грызун может подбежать близко, и можно на него прыгнуть и поймать. Начинается игра в догонялки. Когда мышка быстрее, когда Машка. Иногда хвостатая устаёт, и не хочет больше бегать, лежит, не шевелится, даже не дышит. Тогда Маха бросает ленивую мышку, и идёт искать другую. Наигравшись, она тихонько заползает к человеку в шалаш, прижимается к тёплой ноге и кладёт голову на бедро. И засыпает.
***По обоим берегам реки тянется степь, невысокие холмы до самого горизонта. Почти исчезли рощицы, встречавшиеся раньше, деревья жмутся к рекам и ручьям, прячутся в оврагах и ложбинах. На отросшей траве пасутся тысячные стада копытных. Взамен брошенного куска кожи Роман добыл новую, содрал шкуру с чёрного быка, целый шатёр получился. Бычья кожа, конечно, толстая и тяжёлая, так не на своём же горбу её переть, река несёт.
Недавно Роман, обходя окрестности стоянки, напоролся на группу товарищей, доедавших в овраге лошадь. Волки поворчали для проформы, но добычу уступили, поджав облезлые по летнему времени серые хвосты. Собственно, лошадь ему была ни к чему, а вот длинный хвост он обрезал, и теперь плетёт из конского волоса верёвочку, она крепче лыковой, и не размокает, как сыромятный ремень. Лесу Шишагов связал ещё раньше. Поэтому за лодкой частенько тянется небольшая рыбка, с укреплённой вдоль тела крепкой щепкой. Хитро привязанная деревяшка при рывке разворачивается поперёк, и вечерняя уха варится то из щуки, то из судачка. Иногда рыбку заглатывает крупный окунь. Ставить вершу на ночь Роман не любит, слишком много рыбы в неё набивается, возни на целый день. С дорожкой проще, и рыба каждый день свежая.
Маха растёт, на лес глядя, ростом уже с хорошую рысь, только масть другая. И зубы меняться начали, ещё одна головная боль Шишагову. Мяско теперь с жирком ищет, и хрящей чтобы побольше мелкой досталось. А сколько нервов потратил, пока приучил её живым кормом питаться! Принесёшь ей подбитого суслика, так она с ним играет, а есть и не думает. Пришлось потихоньку приучать, сначала полуразделанными тушками кормить, потом только с надрезом, чтобы кровь сочилась. И только после этого голодная Машка очередную «добычу» съела. На вчерашнем привале изловила в камышах утку. Пока Роман заметил, от птички остались клюв, лапки и горсть перьев. Растёт питомица, радует.
