Дарья Кузнецова - Боги глубокого космоса (СИ)
— Вот ещё чего придумал, пари! — проворчал капитан. — Отставить глупости. Насколько я вижу, большинство в одном месте? Обед у них там был, что ли… Нил, как самочувствие? Осилишь три десятка, или лучше тут отсидишься?
— Гудвин, я на тебя действительно скоро обижусь, — проворчал сканер. — Восемнадцать сотен как-то вытягивал, а тут ты из-за каждого будешь мне на нервы капать?
— Учитывая, что в прошлый раз ты перегорел на пяти, а в позапрошлый — на полусотне, да, буду, — отрезал командир. — Каждый раз буду задавать тебе этот вопрос, пока не начнёшь самостоятельно следить за своим здоровьем. Ладно, поверю пока на слово; отключайся, пойдём демонов собирать. Иля, иди сюда, будешь приносить пользу, — позвал меня Гудвин. Я послушно и заинтересованно приблизилась; посмотреть за работой людей было любопытно, но помочь им — почему-то ещё и очень приятно. — Садись на моё место, — велел он и, когда я устроилась, приступил к пояснениям. — Я всё настроил, и, когда мы стартуем, всё включится автоматически. Каждая из наших ИКашек оборудована камерами кругового обзора и маячками. Видишь, на трёхмерной карте корабля белые точки? Это объекты. Наше положение в пространстве будет обозначаться красным. К сожалению, в нашей базе карты этого корабля нет, поэтому особо помочь с ориентацией в пространстве ты не сможешь, но для того у нас и имеется Нил. Твоя задача довольно простая: внимательно смотреть за местностью и отслеживать всё подозрительное. В конце концов, это ваш корабль.
— Тот корабль, с которого вы меня забрали, был первым космическим кораблём, который я видела в своей жизни. И там я осмотрела только свою каюту и коридор от шлюза, — на всякий случай предупредила я. — Я не разбираюсь в кораблестроении, и понятия не имею, что можно считать подозрительным.
— Хм. Жалко. Ну, значит, просто посмотришь кино из жизни бэгэшников, — хмыкнул Гудвин.
— Мне кажется, это не очень хорошая идея, — мрачно сообщил Нил, стягивая свой шлем.
— Почему? — растерялась я; мне идея капитана показалась замечательной. Было ужасно любопытно посмотреть, как же выглядит изнутри работа этих людей, и я была искренне благодарна за предоставленную возможность.
— Потому что кино получится страшное, — поморщился сканер.
— Ну, если станет очень страшно, из рубки можно и уйти, — пожал плечами доктор. — Вы ещё долго собираетесь болтать? А то, может, пойдём уже?
Мужчины опомнились и друг за другом нырнули в соседнюю с входной дверь. За ней виднелось небольшое светлое помещение; судя по всему, лифт.
Правоту Нила я поняла очень быстро: мне в самом деле лучше было бы этого не видеть. Страшно стало уже в тот момент, когда камеры мужчин одна за другой продемонстрировали панораму открытого космоса и вид на обшивку корабля, похожую на поверхность какого-то изрытого следами метеоритов космического тела. А то, что было внутри…
Я закусила губу, крепко прижав к себе весьма озадаченную таким проявлением эмоций девочку, и мысленно взывала к Санае, чтобы сберегла людей. Мне вдруг стало очень холодно, но мысли уйти из рубки почему-то не возникло. Вернее, она мелькнула, но показалась очень подлой. Как будто этим поступком я бы совершила предательство, бросив мужчин в беде. Нет, я понимала, что это глупо, и никакой пользы им от моего присутствия не было. Но отвернуться всё равно не могла.
Пустота, темнота, холодный белый свет фонарей. И смерть. Она скалилась из каждого пролома, из каждой тёмной щели, пристально наблюдала за человеческими фигурами и с терпеливой ненавистью ждала, пока кто-то из них ошибётся. В этот момент я прекрасно поняла сказанные тогда Нилом слова о разумности и враждебности этой неподвижной пустоты. Я буквально кожей чувствовала эту её ненависть и бесконечное как само время ожидание. У неё, в отличие от смертных, этого времени было сколько угодно.
Я почти не слышала, о чём переговаривались люди, хотя их бодрые уверенные голоса звучали в рубке. Я могла только смотреть и бояться. И за себя, и за тех, кто оставался в живых на разбитом корабле, и за мужчин, которые спокойно и уверенно делали свою работу. А стоило представить себя там, и сразу захотелось забиться куда-нибудь в угол. Каким же мужеством нужно обладать, чтобы не бояться вот так, в одиночестве, идти сквозь мёртвый корабль во имя спасения тех, кто даже «спасибо» вряд ли скажет?! С героизмом военных, — я не любила войну, но никогда не сомневалась в мужестве тех, кто рисковал жизнью, — всё было понятно. У них, в конце концов, был приказ, был долг перед родиной, было что-то ещё… А эти люди рисковали ради врагов. Ради жизни. И заслужили этим моё восхищение, граничащее с преклонением.
Я неподвижно сидела на одном месте, пока они ходили по кораблю и упаковывали выживших в хорошо знакомые непрозрачные тонкие коконы, пока один за одним вернулись на корабль с ценной ношей. Первым в рубку пришёл Чак, бросил на меня скользящий взгляд, и уселся на своё место. Следом пришёл Филармония, тоже что-то сказал, задал мне какой-то вопрос, и я на него даже ответила. Прорвало меня, когда вернулись капитан и Нил, и Гудвин забрал у меня малышку.
— Ну, видишь, всё в порядке, а ты боялся, — весело обратился к своему спутнику командир.
А я в ответ на это подорвалась с места и, разревевшись, вцепилась в сканера, который в ответ машинально обнял меня за плечи. Повисла тишина; кажется, люди замерли в растерянности.
— В порядке? — иронично уточнил сканер. — Иль, ну, что такое? Что случилось? — ласково гладя меня одной рукой по волосам, а второй — крепко прижимая к себе, спросил мужчина. А я не могла ответить: я рыдала. От страха и облегчения, что с ними всё в порядке. Ругала себя за слабость, за вот эти позорящие любого нормального демона слёзы, представляла, что бы подумал папа и что бы ему высказал кто-нибудь из знакомых, но не могла остановиться. Какой там остановиться, я слова сказать не могла!
— Мелкая, может, ты в курсе, что с нашим бесом-вредителем? — растерянно поинтересовался у малышки Гудвин, на что получил радостный не очень осмысленный визг и лопотание.
— Есть у меня предположение, — проворчал Нил. — Иля, ну, расскажи мне, легче станет, — продолжил он увещевания. Которые, впрочем, не имели никакого эффекта; мне, наверное, просто стоило выплакаться.
— Ладно, иди, проводи её в комнату, взяли моду — сырость разводить! Без вас стартуем, — как мне показалось, раздосадованно проворчал Гудвин. Сканер несколько секунд постоял неподвижно, поглаживая меня по волосам, а потом со вздохом подхватил на руки. Удивительно легко для его не столь уж внушительной комплекции, чем лишний раз убедил меня в обманчивости собственной внешности.
