Приключения Мак-Лейстона, Гарри Руперта и других - Майк Гервасиевич Йогансен
Он ловил москитов — они были кругленькие и красные — и, раздавив их, чувствовал запах пальмового сока. Не того, что он пил в Лондоне за обедом, а того, которым угощали матросы с кораблей.
Первый отец, увидев, как Тони охотится за москитами, сказал: «Хорошо, Тони!», и Тони стал еще тщательнее их истреблять. Он задавил их столько, что запах пальмового сока перебил запах навоза, и Тони очень захотелось выпить пальмового сока. Но первый отец сказал, что выходить нельзя, и Тони снова принялся бить москитов. Первый отец разговаривал со вторым отцом и еще с каким-то черным человеком. Черного ударила в руку молния, и его каждый день куда-то забирали. Он возвращался с рукой, перевязанной белой лентой.
— Гарри, друг мой, — сказал Мартин. — Ты хорошо сделал, что уничтожил свои бумаги, но рано или поздно они тебя раскроют. Во-первых, они когда-нибудь поймут, что ты перекрасил волосы. Во-вторых, сверят твою физиономию со всеми фотографическими карточками правонарушителей, а также с карточкой преступника Гарри Руперта, изобретателя «Альбо». На фотографии не очень заметна разница между брюнетом и блондином, а поскольку ты немного рыжеват, то и вовсе разницы не будет.
— Я это знаю, — ответил Гарри, — но никак не могу придумать, что делать. Рецепты я все уничтожил.
— Они смогут заставить тебя выдать рецепты. Ты из Америки и знаешь, что у них есть для этого способы.
— «В таких важных делах правительство не останавливается ни перед чем», — так сказал мне профессор Мессеби, — ответил Гарри. — Иными словами, меня либо убьют, либо вытащат из меня все, что нужно.
— Ты ошибаешься, — угрюмо сказал Мартин — Из тебя сначала вытащат рецепт, а после… после — тебя убьют. Никаких «или — или» здесь нет. Все совершенно ясно!
— Так или иначе, ему необходимо бежать, — сказал Джемс.
— Да, ему надо бежать. Это можно будет сделать, когда нас поведут на работу. Гарри побежит — в него будут стрелять; он либо уйдет, либо его застрелят. И в том, и в другом случае рецепт не достанется хищникам. Гарри, сын мой, товарищ наш…
Мартин вдруг осекся.
— Я знаю, что делать! — произнес Гарри.
— Эх, если бы я знал химию! — начал Джемс. — Я мог бы тогда держать рецепт в голове…
В эту минуту дверь распахнулась, и в камеру ввели нового арестанта. Это был невысокий белокурый человек с острыми глазами. Загорелая, чуть ли не бурая кожа на его лице как-то странно контрастировала с белокурыми волосами, ровными прядями свисавшими на лоб. Ему указали койку, и он, не говоря ни слова, лег по соседству с Мартином на доски лицом вверх.
Джемс оборвал фразу. Трое товарищей посмотрели на новенького и умолкли. Это мог быть шпион! Тони упорно бил клопов, ловя их в щелях между досками на койке Мартина.
— Полно, сынок! — обратился к нему Мартин. — Иди сюда.
Тони, как котенок, вскочил, сел у ног Мартина и положил голову ему на колено.
— Расскажи мне о Тово, — сказал Мартин. — Послушайте, товарищи, малайскую легенду. Тони знает немало малайских сказок.
Белокурый человек чуть шевельнулся на своей койке и небрежно покосился на Мартина. Затем он вновь стал смотреть в потолок.
— Обратите внимание на начало легенды, — продолжал Мартин. — Ты, Джемс, хорошо знаешь библию, послушай, что он будет рассказывать.
Тони склонил голову, скрестил руки и начал рассказывать:
— В городе Ринондоране жили как-то муж и жена. Мужа звали Лондой, а его жену — Павт.
Они поженились уже давно, но до сих пор не имели детей. И вот однажды они стали думать: «Как бы нам сделать так, чтобы у нас появился ребенок? Он заботился бы о нас и ухаживал за нами, когда мы состаримся».
Лонда сказал: «О, моя дорогая Павт, если ты согласна, то я думаю так: мой младший брат Лонто может, если захочешь, с тобой переночевать. И если вы согласитесь, я останусь с вами и буду молиться. И если тогда могучий бог сжалится над нами и у нас появится ребенок, мы будем говорить, что это наш родной ребенок. И если у нас по милости божьей появится от вас ребенок, мы назовем его “То-во”» (обманщик). Павт ответила: «Ой ты, мой добрый Лонда! если ты твердо решил сделать то, что задумал, то пусть исполнится твое желание». Лонда сказал: «Ой ты, моя милая, бог, сотворивший небо и землю, зародил эту мысль в моем сердце. Он открыл мое сердце, разжал мои губы и пошевелил моим языком, дабы я сказал то, что ты слышала и приняла».
Об этом плане они рассказали Лонто. Лонто сказал: «Ладно! но пусть мой старший брат Лонда не убивает меня по этой причине». Лонда ответил: «Мунту-унту, сидящий рядом с могущественным богом, да будет свидетелем тому, что я сказал; не стыди и не хули нас. Сделай то, о чем я прошу, чтобы бог благословил нас».
После этого Лонто оказал ту милость своему брату. И все эти дни Лонда неустанно молился богу. Он молился, чтобы Павт, если можно, родила сына. И настал день, когда Павт родила сына…
— Что-то это мне напоминает, — сказал Джемс, — но не могу припомнить, что именно.
— Я помогу тебе, — сказал Мартин. — Может, ты вспомнил, как дева Мария родила сына с помощью голубя — святого духа. Я не знаю малайского и не ведаю, что значит Лонто — но пусть меня повесят, если это не какая-нибудь птица.
— Неужели христианская вера как-то дошла до малайцев? — спросил Джемс.
— Нет, наше христианство добралось до них очень поздно, — сказал Мартин. — Да и дошли до них сперва не христианские легенды, а благородные христианские работорговцы, и еще ром, разврат и кровавая эксплуатация!
Теперь что-то вспомнил и Тони. При слове «ром» он жадно причмокнул языком: так назывался тот пальмовый сок, которым пахли комары в камере. Объясняя свою мысль, он поймал толстого клопа, раздавил его на пальце и поднес к носу Мартина. Мартин любезно понюхал палец Тони и продолжал:.
— Эти легенды перешли к христианам из того же источника, что и к малайцам. Это индусские легенды. Не знаю, как они попали к христианам, но если бы вы услышали индусские легенды, вы поняли бы, откуда пошло все это дело!
Услышав это, белокурый человек поднял голову и несколько секунд внимательно смотрел
