Виктор Пшеничников - Искатель. 1986. Выпуск №2
Потом определяются потери и, если они равны, — бросается жребий и по вытянутой соломинке определяется победитель, но и это еще не решает исход «войны», предстоят еще диспуты: ученых с умными, знатоков со знающими, рассудительных с размышляющими. И эти победы ценятся втрое против военных. После окончательно определенной победы «народ-победитель избирает своим королем или своего собственного короля, или короля своих врагов». Выходит, и воевать было нечего!
Поело осуждения лунянкой земных войн маркиз де Шампань заметил:
— Боюсь, дорогой Сирано де Бержерак, быть может, вы и не угодили в чем-то маршалам Франции или коронованным особам Европы, но… обещаю вам сочувствие наших дам, которые оценят остроумие вашей лунной избранницы.
При этих словах Сирано почему-то густо покраснел. Но ведь не мог же кто-либо из присутствующих заподозрить, что у него Действительно была инопланетная избранница.
Горько улыбнувшись, он продолжал:
— Религиозную нетерпимость земной католической церкви Сирано-насмешник представил в лунных диспутах по поводу того, признать ли человека Земли разумным существом, если он в чем-то мыслит по-иному, чем здесь принято?
Позволяя обитателям «иного мира» высказывать их философские взгляды, резко расходящиеся с принятыми на Земле, Сирано рискованно, явно под влиянием бесед с Тристаном, повествует о таких вопросах, как вечность и безграничность Вселенной, ставя под сомнение единый акт творения как начало существования мира, который, будучи вечным, начала не имеет и не будет иметь конца.
Гассенди и Пьер Ферма переглянулись, а маркиз схватился за голову.
Вчерашний забияка с оскорбительной улыбкой и обнаженной шпагой в руке оказывался теперь отнюдь не меньшим задирой с гусиным пером за ухом и саркастической улыбкой на изможденном лице.
Однако глубокие мысли непременно нужно было, как советовал Тристан, перемежать со смешными нелепостями, чтобы истинно мудрое не слишком выделялось, сходя за выдумки так же несерьезные и смехотворные. Поэтому Сирано с завидной изобретательностью стремился показать в лунном «ином» мире все «наоборот»: города он делает подвижными и передвигает Их столь же глупым образом, как поднимался в небо с помощью магнита Илия-пророк. Лунные горожане, заводя пружины, заставляют спрятанные в стенах домов мехи дуть на паруса, приделанные к поставленному на колеса дому. Это все равно что пытаться сдвинуть с места лодку, сидя в ней и дуя на ее парус, не касаясь воды. Вкушение пищи Сирано заменяет на Луне вдыханием запахов. Лечение — предотвращением болезней, более того! — утверждает, что «воображение человека может способствовать его излечению» (на сотни лет предвосхищая психотерапию!). А вместо денежного обращения он допускает расплату «стихами»!
И слушатели снова смеялись.
В том месте, где Сирано говорил о клеточном строении человеческого организма, о «ничтожно малых и злобных животных», которые несут людям болезни, но столь же крохотных друзьях человека, стерегущих врагов у него в крови, герцог д’Ашперон, чтобы дать отдохнуть чтецу, прервал его:
— Ваши предположения о строении человеческого тела, несомненно, будут признаны нашими лекарями дерзкими и ни на чем не основанными. Если бы вы доказали, что чума передается невидимыми нам врагами, а не зловредными испарениями, вы стали бы спасителем человечества.
Мог ли знать герцог д’Ашперон, что в его родной стране спустя двести лет великий ученый Пастер откроет мир микробов, борьба с которыми положит конец многим эпидемиям.
— Вы еще упомянули в рукописи о лечении воображением, как бы вас не обвинили в почитании колдовства, — сказал маркиз.
Сирано презрительно пожал плечами и возобновил чтение. Но вскоре сам же маркиз де Шампань прервал его рукоплесканиями:
— Браво! Браво! Именно непристойности, как острой приправы к чудесному блюду, и не хватало в вашем трактате. Теперь им будут зачитываться! — И маркиз даже вскочил от восторга. — Каково! Господа, каково! Награжденные люди на его «ином свете» носят не шпагу на поясе, а изображение… детородного органа! — И он прыснул со смеха.
— Позвольте мне, как юристу, возразить, — вмешался Пьер Ферма. — Прежде, чем обвинить автора в непристойности, обратим внимание на возмущение автора, в ответ на которое лунянин ответил: «О «мой маленький человечек»!.. Несчастная страна, где позорно то, что напоминает о рождении, и почетно то, что говорит об уничтожении!»
— Браво! — снова прервал маркиз де Шампань. — Наш метр Ферма добился бы вашего оправдания в суде, в особенности, если когда-нибудь судейские мантии наденут дамы!
Сирано попросили читать дальше.
Он закончил богопротивным высказыванием лунного безбожника, которого явившийся дьявол повлек с собой (вместе с автором-рассказчиком, слушавшим богопротивные речи) прямо в ад, находящийся, как известно, в центре Земли. И незадачливый герой рассказа на этот раз с помощью нечистой силы вернулся на родную планету.
Сирано захлопнул папку из свиной кожи, содержащую рукопись.
Все глубоко задумались, и уже никто не смеялся.
Пьер Ферма первый высказал общую мысль о церковной цензуре, которая вряд ли пропустит столько крамольных мест.
— Разве мало был наказан безбожник «иного мира» за свои кощунственные речи, схваченный н увлеченный в ад самим дьяволом? — спросил Сирано.
— В парламенте, если бы я защищал вас перед ним, мне удалось бы доказать вашу невиновность. Но вот как отцы-иезуиты? — ответил Ферма.
Слушатели молча качали головами.
Мольер подошел к Сирано и с улыбкой произнес:
— Спасибо тебе, друг, за сцену пышных похорон в наказание нечестивцу. А я-то беспокоился, найдется ли мне место у попов на кладбище. Теперь мне полегчало.
Сирано печально улыбнулся.
— Все можно смягчить, все спасти, — сказал подошедший к Сирано Кола Лебре.[9] — Когда ты читал о семьях на Луне, где власть переходит от выживших из ума стариков к молодым энергичным сыновьям, которые наказывают нерадивых отцов, избивая их изображения, я вспомнил Мовьер и порку, которую устроил тебе твой отец. Я вижу, ты ему этого не простил.
— Я не умею прощать, — отозвался Сирано. — В особенности, когда речь идет не только обо мне, а о мрачных наших обычаях, которые надо искоренять.
Глава четвертая
СТРАНА МУДРЕЦОВ
В условленный с Пьером Ферма день, еще в замке герцога д’Ашперона передав метру для ознакомления свою рукопись трактата по физике, Сирано с некоторым волнением отыскивал на улице Медников постоялый двор «Не откажись от угощения».
