Юрий Красуля - Реклама артефактов!
Истинная причина для решения мастера, отказавшего в обучении внуку, меня заинтересовала. В тот приезд я был как раз с Эдиком. Мы на пару стали задавать разные наводящие вопросы. Это, в тот день, почему то, стало важнее дыхательных упражнений и прочих разных премудростей боя.
Гена сказал простой ответ, но меня все же реально взволновал. Будучи подростком, он случайно подслушал разговор отца и деда. Папа спрашивал, неужто Гена столь бестолковый, что с ним не стоит заниматься. Дедушка ответил, что на роду Гене написано, что он не будет ни героем-лидером, ни простым хранителем традиции. То есть он не будет ни управлять повозкой истории, ни помогать возничим. Ему предстоит стать одним из тех камешков, о которые спотыкаются лошади или колесо опрокидывает в сторону. Да, он не из толпы, которая жмется сзади в кузове или помогает вгору подтолкнуть телегу. И, если ему дать большую силу, все равно возничим он не станет, просто камень под ногами лошадки будет очень уж большим.
И все это написано знаками на лице и на теле. Так сурово у них в Азии решают будущее своих деток знающие люди.
Эдик после встречи, высказался – а ведь и я наверняка не принц и не герой. Неужто и моя судьба быть подножкой перед колесом истории. Обидная участь. И сурово насупился. В тот день мы с ним не проронили ни слово.
Почему-то в моей душе также разбередило массу переживаний. И на себя примерял такую же роль. Да, кое-что удалось достичь. Среди некоторых коллективов вроде бы уважаем. Но ни разу не было ощущения, что оказываюсь в нужном месте, в нужное время. Судьба помогает, но не так заметно, как известным деятелям. И ни одна идея, греющая душу в юности, не стала мощным потоком лавы, увлекающим за собой сильных личностей и добрых помощников. Наивное ожидание превращения в сказочного принца после особого дыхательного упражнения, или от настойчивой работы, как-то резко потухло. Трезво на себя посмотрел и в душе зародился червячок некоторого сомнения в моей предстоящей судьбе, стал ощущать себя таким же, как и Гена.
Месяц бередило душу, еще месяц пытался найти плюсы в своем новом образе. Итого два месяца. Успокоился, вызвонил Эдика, решил обсудить переживания.
Эдик один в один как и я воспринял на себя такую позиции. Решили посоветоваться с кем нибудь более опытным и знающим. Остановились на Владимире Андреиче. Мои предложенные кандидатуры в то время были кто в Европе, кто в Сибири. Эдик предлагал пройтись по азиатам или по ламам в Калмыкии. Нет, все же Андреич.
Разыскали его достаточно быстро, и, уже через три недели, мы уже вместе пили чай. Его заинтересовал наш вопрос и то, что мы оба примерили на себя столь специфичный образ.
Сам то он от подобных сравнений себя защищал идеей того, что ему судьба дала роль искателя-исследователя. Я, имея опыт работы в научных учреждениях еще при Союзе, не мог согласиться с такой ролью Андреича. Те крохи знаний которые выдавались тренируемым и нам, молодым коллегам, переработанных и систематизированных будущим шефом, не тянули по качеству ни на докторскую, ни на монографию. Максимум – серия научно-позновательных статей. И результаты работы за многие года, даже десятилетия, от исследователя, имевшего доступ к разного рода информацией, должны проявляться.
Мы с Эдиком, как тогда я считал, в самооценке были более честны или по-другому наивны.
Лет за десять до того именно Андреич отучил нас задавать вопросы, на которые уже есть ответы, и вопросы, которыми хочется зарисоваться – вот я какими темами интересуюсь, возьмите меня в ближний круг. Теперь никаких эмоций, серьезный подход к вопросу, чтобы получить четкий ответ, а не разглагольствование на близкие темы.
Я стал перечислять темы нашего с Эдиком интереса.
Образ камня-спотыкача нас зацепил за душу. Нам стоит приложить теперь силы в более узком русле духовных поисков, или это всего то отрезвление от юношеских иллюзий, детских надежд.
Гена-вьетнамец рассказал историю все же более похожу на нью эйдж, а не старые восточные притчи. Может наш интерес на пустом месте.
Понятно, как себя вести, я не спрашивал. Это наше личное дело с Сикорским. Так я здесь передавал манеру вопросов.
В общем, после упоминания, чей племянник был Гена, Андреич сказал, что знает про него. Хотя тот и работает на рабочей специальности, за плечами у того обучение во Франции. Направили его в Союз ввиду политики Вьетнамского руководства, что бывших мафиози Сайгона, можно перевоспитать трудом на заводах у Старшего брата. Хотя, возможно, что этот молодой вьетнамец при всех своих талантах, как многие его коллеги из ОПГ (организованных преступных группировок), просто скрываются от мести конкурентов.
Значит Гена мог рассказать правильную информацию в европейском стиле. И души срезонировали на настоящую идею.
Коли такая правда для нас с Сикорским, значит нужно расти из размера песчинки в камешек и переползать поближе к колее, где пока без нас телеги истории едут прямо. Идея не из алмазной колесницы буддизма, но все же обязывает к личностному росту. Вот и чудненько!
Это коренным образом поменяло стратегию личностного роста и духовных поисков для нас с Эдиком. Главное, мы стали более реальными в своих делах.
В Индии браминов называют дважды рожденными. И не потому, что судя по пустым и бездумным лицам многих окружающих их людей более низких каст, считается что те впервые родились в образе человека, а до того были животными. А высшие касты все же имеют опыт предыдущих жизней в образе человека, притом приподнявшегося над общей массой. А потому, что у них есть Что-то по типу обряда умирания и рождения при жизни.
Так вот тогда, после Гены, мы с Эдиком ощутили уже не переход из детских иллюзий во взрослое понимание жизни, а жесткую душевную встряску, сравнимую со смертью всего внутреннего отношения к миру и новое рождение.
Почти через двадцать лет после того переживания, мне довелось после травмы понюхать запах смерти и пережить долгую невыносимую боль. Но нет, именно тогда, после слов Гены, внутреннее перерождение было скачком в дваждырожденные.
Геоприбор и Эдик.
Сикорский после рассказа о моих геоприборах с артефактами не проявил никакого особого любопытства. Но из вежливости, решил потратить время на пару местечек в не самых красивых точках города.
Он прошелся пару раз туда – обратно, вышел из зоны действия прибора. Вернулся, замер, закрыв глаза. Прошло минут десять, опять прошелся, с невозмутимым видом направился ко мне. И, только с первой фразой, с лица спала маска величественного спокойствия.
- Это вещь, если так будет действовать пару лет, то мы сможем поучаствовать в создании чуда! – со вспышкой засиявшими глазами, с по-детски счастливой улыбкой воскликнул партнер.
