Уильям Голдэм - Искатель. 1993. Выпуск №4

Он любит ее. И плевать хотел, даже если она и кореянка. Он любит ее. Она не поймет, каково ему после двадцати пяти лет мытарств вдруг почувствовать радость от того, что она рядом.

Оставалось только одно — вернуться к себе и ждать ее звонка. Молить Бога, чтобы она позвонила. Можно подождать у ее двери, но это как-то неудобно, он сам терпеть не мог навязчивых людей. Док уже, наверное, собирается улетать. Им больше не о чем говорить.

Бэйб побежал. Бежал он быстро, быстрее обычного, изо всех сил, чтобы выдержать три мили до дома. Бэйб мчался сквозь ночь. Зуб болел нестерпимо…

Было уже почти одиннадцать, когда они вошли в Риверсайд-парк и направились к лодочному пруду. Широкоплечий лысый пропустил вперед спутника в черном плаще. Тот начал было:

— Осторожно…

Широкоплечий оборвал его по-английски:

— Лучше не привлекать к себе внимания.

— Как изволите. Но смотрите под ноги. Здесь очень темно.

— Не люблю встречаться в таких местах. Даже наши газеты пишут о преступности в американских парках.

— Назначал Сцилла. И место, и пароль. Ему нравятся парки.

— Очень глупо.

— Вам страшно?

— А тебя это забавляет?

— Да.

— Мы все испытывали страх, даже когда выигрывали. Те из нас, у кого были мозги, не переставали бояться. Как только забываешь о страхе, упускаешь мелочи, и тогда до могилы — два шага.

К пруду они подошли ровно в одиннадцать и направились по аллее, отсчитывая нужное число скамеек. Наконец в половине двенадцатого они сели на пустую скамью и уставились на Гудзон. Широкоплечий время от времени поглядывал по сторонам. Привычка. Вокруг деревья, кусты, тени. Никакого движения.

— Сколько времени? — спросил широкоплечий в четверть первого.

— Пятнадцать минут, — ответил «плащ». — Вы не взяли часы?

— Взял, часы у меня при себе, решил проверить, точно идут или нет.

Дряхлая старуха проковыляла мимо возле самой воды.

— Чего это она шатается в такое время? — сказал широкоплечий.

— Не думаю, что это старуха, — ответил «плащ». — Наверное, полицейский. Сейчас у них это в моде.

— Америка, — широкоплечий покачал головой.

Они молчали до тех пор, пока старуха не скрылась из вида.

— Время? — спросил широкоплечий.

— Двадцать пять минут.

— Сцилла опаздывает. Хочет потрепать мне нервы.

— Сцилла никогда не опаздывает, — послышалось за скамейкой.

Оба так и подскочили.

Голос Сциллы доносился из глубокой тени.

— Я смотрел и слушал, как у вас бурчит в животах от страха. И, надо сказать, мне было очень приятно.

— Выходи оттуда! — приказал широкоплечий.

— Не сказав пароля? — в голосе Сциллы прозвучало удивление. — Какое нарушение этикета! Где ваше уважение к традициям?

Широкоплечий сердито буркнул:

— Когда-то здесь купались. — Он указал рукой в сторону Гудзона. — А сейчас это опасно для жизни.

— Вы не поверите, — сказал Сцилла, — совершенно забыл, что мне положено ответить.

— Умереть можно и другим путем. Говори: «Умереть можно и другим путем». Но вот и все, теперь выходи.

— Ладно, но если я не тот, кого вы ждете, сами виноваты. — Сцилла вдруг возник как будто ниоткуда.

— Твое поведение не нравится мне, я хочу, чтобы… — широкоплечий не закончил.

Сцилла перебил его:

— Не вам говорить о моем поведении после того дерьма, что вы понаделали.

— Ты прекрасно знаешь причину.

— У нас были деловые отношения и только, а то, что вы творите, не имеет к делу никакого отношения.

— Вопрос стоял о доверии. — Широкоплечий сердито уставился на Сциллу. — Могу ли я тебе доверять?

— Вы никогда не доверяли, просто делали вид, а теперь еще и боитесь меня. Это ведь вы наняли Чена. Вы уже пытались убить меня, так что не стоит утруждать себя болтовней о доверии.

Широкоплечий смягчился.

— Естественно, я не могу тягаться с тобой, если уж Чен не смог… Я староват для выхода один на один. — Он замолчал и вытащил нож: болтать дальше не было смысла.

Чтобы увернуться от профессионального удара, много не нужно. Чтобы избежать хука Абдул-Джаббара, совсем ни к чему сбивать его с ног. Не нужно даже перехватывать его руку. Всего лишь тычка в локоть достаточно. «Плащ» на мгновение вцепился Сцилле в руку, только на один миг.

Сцилла подумал, что недостаточно внимания уделил «плащу». Тот и не думал тягаться со Сциллой, он лишь задержал его руку. Но этого мига было вполне достаточно. Сцилла вырвался, и его огромные руки попытались защитить живот. Но слишком поздно. Слишком поздно. Нож уже достиг своей цели.

А нож ли? Сциллу уже не раз резали ножом, но еще ни разу таким лезвием, которое с ужасающей быстротой глубоко входит в тело. Он был как кукла или фигура, слепленная из топленых сливок, а нож, или скальпель, или что там еще, зашел в него ниже пупка с такой легкостью и силой, что Сцилла только охнул и опустил руки в бессильном удивлении.

Потом сталь пошла вверх.

Сцилла никогда не подумал, что широкоплечий настолько силен: каким бы острым не было оружие, резать плоть и хрящи очень нелегко.

Сцилла истекал кровью.

Широкоплечий убивал его в полной тишине.

Сцилла начал оседать.

Широкоплечий отступил назад. Он хорошо знал смерть и вытащил лезвие. Сцилла не успел рухнуть на землю, а тот уже уходил с «плащом» прочь из парка, зная, что великан или мертв или вот-вот умрет.

— Нехорошо получилось, — сказал широкоплечий.

— Другого выхода не было, — успокоил его «плащ».

— Теперь все пойдет наперекосяк.

Сцилла лежал на земле. Он был знаком с анатомией достаточно хорошо, чтобы знать — с ним покончено. Смерти не избежать, осталось лишь выбрать — умирать у Гудзона или в другом месте.

Место было премерзкое: летом тут воняло, крысам, наверное, здесь вольготно, и от мысли, что твари доберутся до него, Сциллу передернуло. Держись на злости, приказал он себе. Злись, злость поможет еще немного протянуть. Усилием воли он заставил участки мозга сосредоточиться только на собственной тупости — позволить зайти себе за спину! Вот дойдет новость до Отдела: великого Сциллу прикончили старикан и мальчишка.

— Господи! — заорал Сцилла, и, пока ярость эхом отдавалась в нем, он приподнялся, встал на ноги. Руками обхватил свой живот и начал выбираться из парка. Будет тяжело. Может, и не получится. Нет. Все у него получится.

Он был Сцилла-скала, и надо оправдывать эпитет…

Бэйб зашагал из угла в угол.

Комната маленькая, ноги у него длинные — не успев начать, он останавливался и поворачивал обратно. Больше всего Бэйбу сейчас хотелось пробежать до пруда в парке, рвануть и посчитать, сколько кругов он сможет сделать вокруг пруда, прежде чем свалится на холодную сентябрьскую траву.