Игорь Коваленко - Жара в Аномо
— Вот и он, — вдруг сказал Ойбор совсем уже потерявшему надежду помощнику.
— Точно, — отдуваясь, с облегчением констатировал Самбонанга, — явился наконец.
— Ну что? — спросил Ойбор у протиснувшегося к ним мальчишки. — Есть?
Паренек отрицательно помотал головой и тут же заговорщицки произнес на одной ноте, почти не разжимая губ, сомкнув выгоревшие брови и отводя в сторону беспокойные глаза:
— Пойду еще разок. С другого конца. Стойте на месте. Ждите. Чтобы не привлекать к себе внимания, грызите орехи. Купите вон у той. У нее всегда самые лучшие. Мне тоже купите побольше. На всякий случай. Отдохну и пойду. Если что — свистну. Вот так. — И он замысловато присвистнул. — Запомнили? Повторите по очереди.
— Не надо, — сказал Ойбор, невольно улыбнувшись, — тем более что свистеть или подавать еще какие-нибудь сигналы категорически запрещаю. Просто вернешься и скажешь, если увидишь его.
Глаза мальчишки возбужденно горели, он был слишком явно увлечен ролью заправского сыщика, и сержант, которому это не понравилось, взял сорванца за подбородок и подозрительно, не скрывая некоторого беспокойства, заглянул ему в лицо.
Но мальчуган клятвенно забарабанил кулаками по своей груди, бурно, взахлеб заверяя:
— Провалиться мне, лопнуть и сгореть! Ни воды мне, ни хлеба, ни земли не видеть, ни неба! Он от меня не уйдет!
— Тихо.
— Не уйдет, — шепотом повторил паренек, — чтоб мне орехов не видать.
— Смотри, это тебе не игра.
— Ладно, — слегка обиженно молвил мальчишка, — давайте орехи, а то мне пора. Только время теряем.
— Получишь, когда заслужишь, — сказал Ойбор, потрепав его по жестким, как крученая стальная проволока, волосам. — Погоди-ка, дружок, постой с нами еще немного, есть к тебе небольшая просьба.
— Какая?
— Да вот прихватили с собой фотографии, целый пакет. Ты уж прости, что много, но надо бы тебе хорошенько их посмотреть.
— Сейчас? Прямо здесь? — удивился Самбонанга.
— Да, здесь, — сказал Ойбор, — пусть посмотрит сейчас. Смелей, смелей, я не шучу.
— Виноват, но мне кажется, для этого больше подходит какое-нибудь безлюдное место, не базар. Нужно ли демонстрировать фотографии такой толпе? Виноват, конечно, но…
— По-моему, я приказал ознакомить со снимками лишь нашего юного друга и помощника, показать ему одному, а не демонстрировать перед окружающими, — назидательным тоном заметил Ойбор, — хочу также напомнить любимому ученику, что в подобных случаях именно толпа чаще всего является лучшим укрытием от глаз и фотокинообъективов противника. Продолжить лекцию или достаточно?
— Так точно, достаточно. Приступать?
Сержант кивнул, и Самбонанга принялся разворачивать сверток, который держал под мышкой, кося глазами по сторонам.
Ойбор говорил недоуменно уставившемуся на них мальчугану:
— Не спеши, ни на что не обращай внимания, только на лица. Понял?
— Хорошо, — сказал тот, принимая стопку разноформатных снимков.
Какой-то посторонний тип, случайно околачивавшийся рядом, сунулся было своим носом к ним с гаденькой ухмылкой, решив, очевидно, что тут запахло порнографией, но Самбонанга живо отвадил его мощным пинком.
Мальчишка взял пакет и спрятался за спины полицейских.
В напряженном ожидании прислушивались Ойбор и Самбонанга к неторопливому шуршанию за их спинами.
Мальчишка, судя по его пыхтению и хмыканью, был беспредельно удивлен коллекцией физиономий, которую послушно изучал. Он был даже растерян, ибо ожидал увидеть на снимках кого угодно, только не тех, кого ему предложили.
Полицейские понимали его состояние и мысленно хвалили за благоразумную сдержанность.
— Только на лица, — подсказывал Ойбор, — только на лица, остальное не бери во внимание.
И вдруг шуршание прекратилось. Как по команде, повернулись Ойбор и Самбонанга.
В глазах парнишки, вперившегося взглядом в одну из фотографий, отразился ужас.
Он смотрел на эту фотографию неотрывно, оцепенев, со смешанным чувством изумления и страха, словно не верил глазам своим. Внезапно он отшвырнул фото, попятился от Ойбора и Самбонанги, как затравленный зверек.
Молодой полицейский мигом поднял фотоснимок с земли и, настороженно оглядевшись по сторонам, тщательно упрятал его в карман непривычной штатской одежонки, после чего укоризненно уставился на перепуганного подростка, которого сержант успел поймать за руку, опасаясь, как бы тот не удрал.
— Ну чего ты дрожишь, дурачок, — сказал Киматаре Ойбор пареньку, — успокойся. Давай-ка присядем и потолкуем, как подобает коллегам. Ты ведь собираешься стать детективом, я правильно понял?
— Да, — шепнул юный разносчик газет, все еще с опаской косясь то на Самбонангу, то на Ойбора, — а вы кто такие? Вы от него? Так я не виноват, чтоб мне лопнуть… Вы на самом деле настоящие полицейские?
— Не сомневайся. Наша с тобой задача вывести всех преступников на чистую воду. И никакой грим их не спасет.
— Кто не спасет?
Ойбор рассмеялся, потрепав жесткие волосы на лобастой голове паренька.
— Никто и ничто не спасет преступников, — сказал Киматаре Ойбор уже серьезным тоном, — если мы все — и старый и малый — будем смелыми и решительными, верно?
— Да, — проронил парнишка, успокаиваясь от неподдельной искренности в голосе пожилого человека.
— В нашей работенке выдержка и спокойствие — первое дело, коллега, а ты сразу в панику от простой фотографии.
— Кто?!
— Ты, не мы же с напарником, — кивнув на Самбонангу, который бдительно ощупывал взором базарную сутолоку, сказал Ойбор.
— Нет, кто я, вы назвали?
— А-а, коллега, — улыбнулся сержант, — тоже, значит, детектив.
— Я уже не боюсь, чтоб мне лопнуть и сгореть.
— Отлично. Теперь скажи, ты уверен, что на фотографии именно тот человек, который был ночью на площади и подбросил зажигалку вслед за убийством?
— Конечно! Это он, высокий, только одет по-другому, — сказал паренек и для пущей убедительности вновь клятвенно постучал себя в грудь, — я его сразу узнал. Дедушка, а он меня не схватит? Вы ему не скажете? А зачем он так оделся на фотографии? Специально?
— Никто тебя не тронет, — успокоил его Ойбор, — об этом мы уже позаботились. Никто ничего не узнает, будь только сам молодцом. Не забыл, что нужно говорить, если кто-нибудь начнет расспрашивать?
— Помню, помню, не забыл.
— Смотри, это самое важное. Еще никто к тебе не обращался, кроме нас?
— Нет. Я бы вам сказал.
— Правильно. Не верь никому, даже если будет уверять, что пришел от моего имени, учти это.
