Игорь Бестужев-Лада - Отвага
— Это он умеет, — подтвердил я.
— Крутой, ох, крутой! Но приглянулся покупателям Маркиз. А что? Красивый Маркиз… Тот самый Василий больше всего горевал, что дело не выгорело. Вот штука какая. Отобедаешь с нами, Дмитрий Александрович? Я быстренько на стол соберу…
Я вежливо отказался.
В свою хату я вернулся, когда начиналась гроза. Вскоре зашел Нассонов. Колючий, злой и мрачный. Он произнес, словно приказал:
— Найди мне Маркиза, живого или мертвого!
Я ничего не сказал ему. Если жеребца украли — одно дело, а если просто сбежал куда-нибудь, то пусть Нассонов и ищет сам. Никакого заявления я не получал и основания для возбуждения дела не имел. А командовать мною я не позволю. Какое мне дело, что у председателя скверное настроение?
О моих подозрениях и улике, которая хранилась в сейфе, я Геннадию Петровичу не сказал. Рано еще. Я ведь отлично знал, что Чава курит самосад…
Лариса взяла отгул и на работу не выходила. Сидела дома. Ни с кем не хотела разговаривать. Понятное дело — крах отношений с любимым человеком. Ко всей этой истории я намеревался проявить максимум сдержанности и объективности. А дальше посмотрим.
Чава как в воду канул. Зара уже ходила к Ксении Филипповне. И была почему-то спокойна, даже усмехалась. Мне это показалось подозрительным. Уж не посвящена ли она в намерения сына? Но и с ней я не хотел говорить. Надо сначала разведать у станичников. Уж наверняка кому-нибудь не спалось в душную субботнюю ночь. Я хотел пойти поговорить с соседями бабы Насти, но ко мне заглянул Федя Колпаков, колхозный шофер.
— Наверное, у тебя на сберкнижке тысячи, коли ты столько времени не работал.
— Как не работал? Работал. — Федя, разодетый не по будням, уселся на стуле нога на ногу, папироска в зубах. — Слесарил.
— Машину отремонтировал? Тормоза…
— Нет. Ухожу из колхоза. Так что можешь мне вернуть права с чистой совестью. Не будет ездить на твоем участке шофер Федя Колпаков.
Я вынул из сейфа права. Развернул, Шофер третьего класса.
— И куда же ты, Федя Колпаков, шофер третьего класса?
— В город. А первый класс получить не задача. Книжку почитать, кое-что выучить. — Он бережно сунул права в карман. — Еще буду министра какого-нибудь возить. А что такое шофер министра? Ближе, чем первый заместитель даже. Роднее, может быть, чем жена.
— Министры, Федя, в Москве живут. А там прописка нужна…
— Знаем, — загадочно усмехнулся парень.
После ухода Колпакова я задумался, почему из станицы уезжала молодежь. Кадровик из Калининского облуправления внутренних дел жаловался, что в области не хватает колхозников.
Может быть, у нас, в Калинине, климат не тот? Долгая зима, осенние и весенние распутицы. А тут? Юг! Теплынь больше полугода, фрукты и всякая зелень так и прет из богатой земли.
Но, с другой стороны, я знал, что Коле Катаеву предлагали переехать в Ростов на крупный завод. А он не поехал. Говорит, любит землю, приволье степей.
Если призадуматься, мне тоже становилась дорога наша станица. Ее неспешная трудовая жизнь, чистенькие, выбеленные хатки, полынная даль. Правда, Бахмачеевская была довольно мала.
— Какая станица, одно название, — воскликнула Ксения Филипповна, когда я сказал ей об этом. — Вот до немцев тут действительно много народу жило. Война растрясла Бахмачеевку. Считай, заново все пришлось ставить. Церковь, пожалуй, осталась нетронутой. С сотню хат. Кабы не было тут колхозной власти — хутор хутором. Я вот Петровичу все твержу: стройся, стройся пошибче. Текут люди отсюда, особенно молодежь.
— Неужели он сам не понимает?
— Понимает, наверное. Конечно, строиться — дело дорогое. Но без людей все равно хуже. Земля ведь человечьим теплом держится. Руками. Как сойдет с нее; человек, бурьян да чертополох разрастется. Яблоню оставь без присмотра, она через несколько лет в дичку превратится. Вот так… — И без всякого перехода вдруг сказала: — А Зара ведь больше печется, как бы Лариса Аверьянова не стала ее невесткой. Это уже интересно.
— Может быть, Денисов знает, где ее сын? — спросил я.
— Нет, не знает.
— А чего она радуется? Сын пропал. Его подозревают в конокрадстве…
— Уж прямо и конокрад! — покачала головой Ксения Филипповна. — А что уехал — мало ли! Для их народа — дело привычное… Вольный дух… Заре что? Лишь бы он подальше от Лариски… Как узнала Зара, что будущая невестка верхом на лошади катается, так сразу возненавидела ее.
…Из этого разговора я понял одно: у Ларисы с Сергеем все было куда серьезней, чем я предполагал. Значит, моим союзником невольно оказывалась Зара.
В связи с пропажей Маркиза я решил на свой страх и риск провести проверку кое-каких фактов.
Прежде всего окурок, найденный во дворе Ларисы. На обгоревшем клочке бумаги можно было явственно различить три буквы крупного газетного шрифта-«ЕЛЯ». И цифру 21. Тут гадать долго не приходилось — бумагу для самокрутки оторвали от «Недели». Цифра 21 означала порядковый номер выпуска. Значит, этот номер относился к началу июня.
Таким образом, следовало выяснить, кто в Бахмачеевской получает «Неделю».
На почте сказали, что на «Неделю» индивидуальная подписка не оформляется, она продается через Союзпечать. Да и то только в райцентре. А что же касается Бахмачеевской, то «Неделю» можно найти только в библиотеке.
Я отправился в библиотеку. По случаю болезни Ларисы там управлялась одна Раиса Семеновна, пенсионерка, проработавшая библиотекарем более двадцати лет.
Я попросил у нее подшивку «Недели».
Раиса Семеновна достала пухлую папку с номерами за этот год. И по мере того, как я ее листал, лицо пенсионерки все больше хмурилось. Не хватало по крайней мере пяти газет. В том числе — двадцать первого номера.
— Наверное, Лариса Владимировна забыла подшить. — Раиса Семеновна просмотрела все полки с журналами и газетами, ящики письменного стола, но недостающих номеров нигде не было. — Странно, Лариса Владимировна такой аккуратный человек… Я помню, она как-то брала «Неделю» домой. Наверное, забыла принести…
Я подумал, что у Ларисы «Неделю» мог попросить Чава. И использовать на самокрутки. Он, как многие здешние куряки, предпочитал самосад.
Но ведь мог быть и такой вариант — кто-нибудь купил «Неделю» в райцентре или каком-нибудь другом месте.
Я узнал, что Лариса Аверьянова уехала в район. И еще: вернулся Арефа Денисов, так и не выяснив, где сын.
Арефу я сам не видел. Ксения Филипповна сказала, что старый цыган встревожен.
А Лариса как будто бы взяла направление в районную больницу. Как быть?
Я отправился в Краснопартизанск посоветоваться с заместителем начальника по уголовному розыску. Он выслушал меня внимательно.
