Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
— Дорого бы я дал, чтобы свадьба была уже позади, чтобы вы покончили со всеми формальностями и у мэра и у кюре![80]
— Но почему, мой милый Трегомен?.. — тревожно спрашивала девушка.
— Он стал таким чудаком, этот старина Антифер, — как оседлает своего конька, так и поскачет за своими миллионами!..
Жюэль был согласен с Трегоменом. Когда целиком зависишь от дядюшки, — превосходного человека, но все же… слегка тронутого, — ни за что нельзя поручиться, пока окончательное «да» не будет произнесено в присутствии мэра.
Ведь у моряков жизнь складывается не так, как у других людей. Время у них не терпит! Либо ты останешься холостяком вроде капитана каботажного плавания и хозяина габары, либо женись немедленно, если позволяют обстоятельства и есть на то разрешение. А Жюэль должен был уйти в плавание в качестве помощника капитана на трехмачтовой шхуне торгового дома Ле Байиф. И тогда — подумать только — сколько месяцев, сколько лет он будет носиться по морям и океанам в тысячах лье от родного дома, оторванный от жены и от детей, если бог благословит их союз! А это вполне возможно. Семьи моряков обычно бывают многодетными. Разумеется, Эногат, как дочь моряка, свыклась с мыслью, что длительные плавания Жюэля будут надолго разлучать ее с мужем, и она даже не представляла себе, что может быть иначе. Тем больше оснований не терять ни одного дня, раз предстоят неизбежные и долгие разлуки!..
Вот об этом-то и беседовали на обратном пути молодой капитан и его невеста, покончив в то утро с деловыми визитами. Каково же было их изумление, когда они увидели двух возбужденно жестикулировавших и явно чем-то встревоженных иностранцев, вышедших из знакомого нам дома на улице От-Салль! Что понадобилось этим людям от дядюшки Антифера? У Жюэля мелькнуло подозрение, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Подозрение скоро сменилось уверенностью: с верхнего этажа раздавались шум и пение какой-то импровизированной песни, припев которой был слышен у самого конца крепостной стены.
Неужели дядюшка окончательно рехнулся? Неужели этим завершилась одержимость злополучной долготой? Мозговое повреждение?.. Если не мания величия, то по меньшей мере мания богатства?..
— Что здесь происходит, тетя? — спросил Жюэль у Нанон.
— Ваш дядя танцует, дети.
— Но не может же от этого сотрясаться весь дом?
— Но там еще Трегомен…
— Как! Трегомен тоже танцует?!
— Должно быть, он боялся перечить дядюшке, — решила Эногат.
Все трое поднялись наверх. Тут уж им стало ясно, что Антифер действительно помешался, когда они увидели его в бешеной пляске и услышали, как он кричит во весь голос:
У меня есть дол, дол, дол!У меня есть го, го, го!У меня есть та, та, та!
С ним вместе пел красный, пылающий, близкий к апоплексическому удару добряк Трегомен:
Да, да, да! Есть у него долгота!..Да, да, да! Есть у него долгота!
И тогда Жюэля осенило: так вот почему выходили из дома те два иностранца!.. Значит, злосчастный посланец Камильк-паши все-таки появился… При этой мысли молодой человек побледнел и остановил Антифера, не дав ему закончить очередной пируэт:
— Дядя, вы получили…
— Да, племянничек, получил!
— Он получил, — подтвердил Жильдас Трегомен и в изнеможении упал на стул, сломавшийся под такой тяжестью.
Спустя несколько минут, когда Антифер слегка отдышался, Эногат и Жюэль узнали обо всем, что произошло со вчерашнего дня: о приходе Бен-Омара со своим главным клерком, о попытке вымогательства письма Камильк-паши, о содержании завещания, о точном определении долготы для установления координат острова, в недрах которого зарыты сокровища… Дядюшке Антиферу оставалось только наклониться, чтобы их взять!
— Но, дядя, если уже известно, где находится это самое гнездышко, им ничего не стоит опустошить его раньше вас!
— Позволь, позволь, племянничек! — воскликнул дядюшка Антифер, пожав плечами. — Неужели ты считаешь меня дурачком, способным отдать им ключ от сейфа с драгоценностями?
Жильдас Трегомен, со своей стороны, подкрепил это заявление выразительным жестом отрицания:
— …от сейфа, в котором хранятся сто миллионов!
Пресловутые «сто миллионов» так раздули щеки Пьера-Сервана-Мало, что, казалось, он вот-вот задохнется.
По-видимому, он надеялся, что эта новость будет встречена криками восторга, но его постигло жестокое разочарование. Как! Золотой дождь, которому могла бы позавидовать Даная[81], ливень из алмазов и драгоценных камней падал на этот жалкий домишко на улице От-Салль, а они и руки не протянули, чтобы подхватить его, и не ломали крышу, чтобы не потерять ни капли!
Да, это истинная правда! Торжественное заявление о ста миллионах было встречено ледяным молчанием.
— Ах, так! — вскричал дядюшка Антифер, поочередно обводя взглядом сестру, племянника, племянницу и своего друга. — Почему у вас такие постные лица! Разве задул встречный ветер?
Несмотря на грозный окрик, физиономии присутствующих нисколько не повеселели.
— Как, — продолжал дядюшка Антифер, — я сообщаю вам, что теперь я богат, как Крез[82], что я вернулся из Эльдорадо[83] на корабле, доверху нагруженном сокровищами, что ни у какого набоба не наберется столько золота, а вам даже в голову не приходит поздравить меня?..
Молчание. Потупленные взоры. Нахмуренные лица.
— А ты что скажешь, Нанон?..
— Да, братец, это хорошие деньги…
— «Хорошие деньги»!.. Стоит лишь захотеть — и в течение целого года вы можете тратить каждый день по триста тысяч франков на еду!.. А ты, Эногат, ты тоже считаешь, что это хорошие деньги?
— Боже мой, дядя! — ответила молодая девушка. — К чему такое богатство?..
— О, я знаю. Я хорошо знаю этот припев: «Не в деньгах счастье!» И вы такого же мнения, господин капитан дальнего плавания, и вы так думаете? — в упор спросил племянника дядюшка Антифер.
— По-моему, — ответил Жюэль, — этот египтянин должен был заодно оставить вам в наследство и титул паши, потому что столько денег и никакого титула…
— Хе-хе… Антифер-паша… — произнес, улыбаясь, Трегомен.
— А ты помалкивай, лодочник! — прикрикнул на него Антифер таким тоном, словно приказывал брать рифы[84] на парусах. — Не вздумаешь ли еще ты меня высмеивать, бывший капитан «Прекрасной Амелии»?
— Я — тебя, моего достойного друга? Упаси меня боже! — ответил Трегомен. — И, если тебя так радуют твои сто миллионов франков, я приношу тебе сто миллионов поздравлений…
