Семен Курило - Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985

Душевная щедрость встреченных девушкой людей оказала свое благотворное действие. Она потянулась к ним, изменилась даже внешне. Участковый мог считать свою задачу выполненной, но он понимал, что не так просто «переделывается» человек.

Однажды (это было в начале июля) Саранюк заглянул в общежитие, полагая, что Клубенко уже вернулась после смены. Ее подружки занимались своими делами: одна хлопотала на кухне, другая читала книгу, а третья прихорашивалась у зеркала.

Капитан присел на стул у туалетного столика Зины. Его привлекла яркая цветная фотография парня. Ровный пробор, густые бакенбарды, взгляд самоуверенный, если не сказать нагловатый.

— Девчата, а это что за артист?

— Ха-ха-ха!… Артист! — дружно рассмеялись те. — Да это же Зинкин кавалер.

Взял в руки снимок, вгляделся в лицо. Да, причесочка — волосок к волоску. Пренебрежительно вздернуты губы. Нет, этот «кавалер» не вызывал у него симпатий. На обороте надпись:

«Любимой Зинульке от Эдуарда Новицкого. С любовью до гроба».

— И давно этот «яркий образ» стоит здесь?

— Недели три, наверное.

Зашла Клубенко. Увидела гостя, снимок в его руках, смутилась.

Девушки понимающе переглянулись и, чтобы не мешать беседе, покинули помещение.

Иван Максимович повертел так и эдак портрет, вопросительно взглянул на Зину. Ее щеки еще больше залил румянец.

— Ты не обижайся, может, вторгаюсь в личное, но кто этот парень? Где ты с ним познакомилась? Не из простого любопытства спрашиваю.

— В троллейбусе. Ехала из парка, а он рядом стоял. Сама не заметила, как разговорились…

— Понятно. Где же он живет, где учится или работает?

— Живет, по-моему, на Пушкинской. Он недавно закончил литературный институт. Сотрудничает в газете, — восторженно произнесла девушка.

Да, тут не требовалось большого ума, чтобы понять — новый знакомый уже сумел увлечь его подшефную. Прикинул, как бы поскорее толком разузнать о нем. Равнодушным голосом сказал:

— Я, кажется, читал его материалы в газетах, только ты об этом пока не говори своему другу.

— Он хороший, дядя Ваня, вот увидите.

Интуиция не обманула участкового. Адресное бюро дало справку, что Новицкий ни в городе, ни в области не прописан. В местном отделении Союза журналистов тоже о нем ничего не знали.

Так кто же он?

В тот же день Иван Максимович снова отправился к Клубенко.

Тревожить ее своими подозрениями не стал, решил попросить Зину познакомить его с Эдуардом.

— Если хотите, хоть сегодня, — обрадовалась та. — Он через полчаса зайдет ко мне.

Встреча состоялась. Новицкий вопросительно поглядывал на Саранюка, на Зину, всем видом подчеркивая, что не слишком-то доволен.

А капитан будто между прочим попросил девушку сходить в комнату: забыл-де свою планшетку.

Тут-то участковый и начал расспросы. Эдуард запутался с первых же слов. Уличив его во лжи, Иван Максимович предложил ему предъявить документы. Паспорта не оказалось, лишь студенческий билет, удостоверяющий, что Михаил Хоменко пять лет назад был студентом… техникума.

Узнав, что ее приятель никакой ни Эдик, ни журналист, а самый обыкновенный прохвост, Зина как-то вмиг сникла, ее плечи ссутулились, в широко раскрытых глазах застыло отчаяние.

Иван Максимович неожиданно прервал разговор.

— Подожди меня здесь, я сейчас.

Он зашел к Зининым соседкам и дружески попросил их втроем отправиться в кинотеатр. Важно было отвлечь Клубенко от грустных мыслей. Заметив появившихся подружек, Зина понимающе, благодарно улыбнулась участковому.

А Иван Максимович отправился по своим делам службы: инструктировать дружинников перед началом патрулирования. Их командир токарь Виталий Ефимов собрал боевых, энергичных ребят. «Хороший парень, — подумал участковый, — познакомить бы его с Зиной, вот была бы пара». Но разве в жизни так легко «запрограммировать» любовь?

И все же эта мысль неотступно преследовала его везде и даже дома. Рассказывая жене обо всем, он как бы невзначай спросил, мол, есть ли смысл реализовывать затею. Дело-то какое деликатное.

— Ничего у тебя не получится! — решительно ответила она. — Ты их словно на аркане тащишь. И потом, теперь знакомятся в каких-нибудь барах или дискотеках, а ты по старинке…

— Да, Лена, я предпочитаю старинный, веками испытанный метод. Разве не случается так: раз за разом встречаются молодые на улице, возникает у них взаимное чувство, а заговорить не решаются. И ускользает близкое счастье. Завтра вот возьму Виталия и зайду с ним в общежитие…

Свадьба! Из Дворца бракосочетания вереница украшенных лентами «Волг» направилась на площадь имени Дзержинского. Молодожены возложили букеты цветов к памятнику Ленина, сфотографировались. Свадебный кортеж прибыл на Москалевку к дому Виталия. Друзья торжественно проводили невесту и жениха на почетное место за столом. Все расселись, пора как будто и начинать. Но все ждут кого-то.

А тот, по чьей вине возникла маленькая заминка, уже подъехал ко двору. Ничего не поделаешь — служба. Как только капитан милиции сел за стол, отец жениха попросил наполнить бокалы и провозгласил тост за счастье новой супружеской пары. Грянуло дружное «горько».

Николай Величко, друг Виталия, шутник и весельчак, добровольно взял на себя роль тамады. Находчивости, остроумия ему не занимать. Да и традиции Величко знакомы. Вот только… Провозгласил тосты за жениха и невесту, за мать и отца Виталия. Тамада требует наполнить бокалы.

— Уважаемые гости! Предлагаю выпить за родственников нашей Зины…

Кто-то дернул его за рукав, и он осекся, беспомощно глядя по сторонам, пытаясь найти выход из неловкого положения.

Наступила томительная тишина.

И тут встала невеста. В белой фате, просветленная, сияющая, звонко и взволнованно она начала:

— Я продолжу. Предлагаю тост за самого дорогого и близкого мне человека, за Ивана Максимовича Саранюка. Он стал для меня самым, самым родным…

Грянули дружные аплодисменты. Участковый неловко поднялся, не в силах сдержать волнение, поблагодарил за честь…

— Слово отцу! — грянуло со всех сторон.

В ЛОГОВЕ

ТЯЖЕЛЫЕ, свинцовые тучи ползли над лесом. Они словно придавили небольшое село, что прижалось к опушке молодого дубняка. Темень все плотнее обволакивала дома и вместе с первыми каплями дождя сплошной завесой скрыла от глаз огни в окнах. В такую непогоду на улицах не встретишь прохожего, все живое стремится под крышу, в тепло.

Дед Степан проверил запоры на дверях магазина, хмуро поглядел на небо. «К куму, что ли, заглянуть? Вдвоем-то веселее», — подумал он и зашагал к своему приятелю через дорогу к чайной. А дождь совсем разошелся, лил, как из ведра, сбивая с веток пожухлые листья.