Юрий Вознюк - Тепло отгоревших костров.
— Братцы, да тут же у них лаз!— воскликнул Димка, всматриваясь вперед.
Правый берег Заманухи, обвалившись небольшим овражком, был испещрен лисьими следами, которые цепочками тянулись через реку к пойме.
Я выглянул из-под берега, но на полях стояла темнота, и они казались безжизненными. Скоро мы встретили еще один лаз.
— Учти на будущее,— сказал Димка Брагину. Лису заметил Сергей. Рыжая столбиком торчала на чеке и даже в бинокль было непонятно, куда она смотрит.
— Ну что?— взглянул на меня Димка,
Я махнул рукой, и они пошли дальше.
— Ни пуха ни пера,— пожелал Брагин. Это был убийственно трудный и долгий путь. Я вил свои петли вокруг лисы больше часа. Полз по-пластунски, на четвереньках, перекатывался, раздвигал носом снег, а когда подобрался—она перебежала на соседнюю чеку. Тем же порядком пришлось давать по оросителям новый круг. Нет, все-таки есть у нормальных людей основания смотреть на охотников со снисходительным недоумением. Трудно понять человека, готового окочуриться в снегу ради комка рыжей шерсти.
Наконец, занятая поисками мышей, лиса оказалась напротив меня. Прежде чем поманить ее, я отогрел губы, и только когда почувствовал, что они вновь обрели чувствительность — пропищал в тыльную сторону ладони. Шатавшаяся возле кучи соломы лисица сразу же насторожила уши и замерла.
«Э-э, нет.—шалишь!»—подумал я. Лисица направилась ко мне— и я опять поманил. Она остановилась—и я молчал до тех пор, пока она снова не побежала. В этом был весь секрет. Лису нельзя было обмануть, когда она стояла и слушала, но за шумом собственных шагов даже ее удивительный слух не мог уловить подвоха. Она пришла ко мне, вознаградив за все мучения.
Вторая лиса заметила меня раньше, чем я ее. Надо полагать, рыжая плутовка получила большое удовольствие, наблюдая, как человек пахал снег по оросителям. Вдоволь поиздевавшись, она удрала, когда я уже поверил в удачу. Спустя два часа после новых бесплодных поисков я встретился с Брагиным и Моргуновым. Они сидели на валу старой дамбы и курили.
— Ничего горжетка,—сказал Димка, рассматривая мою добычу,— но у нас смешнее.
— Мы рыся хлопнули,— объяснил Брагин.
Я недоверчиво посмотрел на него, и он выволок из за спины странного зверя. Это была обыкновенная ли са... без хвоста.
— А краса-то ее где?!
Узнать, как лисица лишилась хвоста, не представлялось возможным, но, судя по обрубку, это случилось с ней еще в детстве.
Утомленные долгой ходьбой, мы сидели на старом валу. Перед нами лежали заснеженные поля со скирдами рисовой соломы. На вершинах их маячили неподвижные канюки и коршуны. Невдалеке от нас петлял по заметенным дорогам зеленый газик.
— Чего его нелегкая здесь носит?— проговорил Димка, поднимая бинокль.
Минут пять он наблюдал за вездеходом и вдруг воскликнул:
— Смотри!
Машина съехала с дороги и остановилась на стерне поля, оставленного под пар. Из нее вышел человек.
— Вперед, смотри вперед!— крикнул Димка. Я перевел бинокль и увидел, что в трехстах метрах от него бежит лиса. Вдруг она подпрыгнула, кувыркнулась и забилась, вздымая снежную пыль. Навстречу человеку поднялись три фигуры в маскировочных халатах и пошли к неподвижной лисице. Они сошлись, постояли и направились к машине. Вскоре газик снова запетлял по бесчисленным дорогам рисовых чеков.
— Вы что-нибудь поняли?— спросил Димка, и мы с Брагиным неопределенно пожали плечами.
— Ни черта вы не поняли!—процедил он.—Те трое вывалились из машины на ходу, а четвертый объехал лису и нагнал ее на дружков. Пять минут—и вся охота. И ноги не гудят... Вся наша затея,—Димка похлопал себя по куртке, под которой был спрятан магнитофон,—в сравнении с ихней—детская забава. За день они объездят столько, что ты и в месяц не выходишь. А ведь скоро такие машины будут продаваться на каждом углу. Теперь уж точно: нечего ждать милости от природы — ей бы кто подал.
Хмурившееся весь день небо наконец сыпануло снегом. Он пошел крупными, густыми хлопьями, спрятав в своей пелене все, что находилось дальше десяти шагов. Когда мы подошли к дому, даже на дороге ноги утопали в нем.
— Ну завтра уже ни на какой машине по полям не поездишь!—прокричал Брагин, отворачивая лицо от налетевшего вихря.
Димка нагнул голову и ничего не ответил. Снег шел весь вечер и ночь. Только под утро небо, опустившись, взглянуло на заснеженную землю туманным светом звезд. Наступила лучшая пора охоты на лисиц, но Димка неожиданно отказался идти с нами.
— Надо снять шкуры, посадить на правилки...— объяснил он свой отказ.
Сергей взял его лыжи, и мы ушли вдвоем. О, благословенная охотничья пороша! Как бесшумно ступают лыжи и как нарядна под твоим покрывалом земля. Снегопад упрятал все комья осенней пахоты, и теперь поля лежали словно ровные пуховые одеяла.
Против ожидания, прошел час и два, а мы все еще не могли найти лису.
— Может, они ушли?—засомневался Я, но -Брагин отрицательно покачал головой.
Не хотят барахтаться в снегу, ветра ждут. Ну да голод не тетка...
Будто в подтверждение его слов мы вскоре увидели зверя. Снег для него был так глубок, что, казалось, он плывет по нему. Добравшись до соломы, лисица заходила вокруг стожка. Позже выяснилось, что мы с Брагиным подобрались к ней на одинаковое расстояние, с той только разницей, что я это сделал раньше. Сначала лиса пошла ко мне, но в это время Сергей включил магнитофон, и она сразу же повернула в его сторону. Глядя ей вслед, я понял, что никогда не смогу соперничать с мышиным хором, записанным на пленку транзистора марки «Сони».
Наш единственный в тот день трофей дался нам тяжело и обошелся дорого. Вскоре поднялся северный ветер и началась колючая, злая поземка. Подхваченные ветром, тучи снега неслись по равнине, слепили глаза и забивали дыхание. Наш путь обратно длился в два раза дольше. Изнемогая от усталости, разгоряченные и вспотевшие, мы уже в сумерках пробились к дому. Это была наша последняя совместная охота. Ночью я почувствовал жар, и на следующий день Моргунов увез меня во Владивосток. Все обошлось благополучно, но на охоту за лисами я больше не ездил.
Весной ко мне заглянул знакомый биолог из Дальневосточного научного центра и от него я совершенно случайно узнал, что «магнитофонные страсти» захватили не только нас.
Вместе со своим приятелем он долгое время работал В заповеднике, где пытался завязать знакомство с дикими животными.
Незадолго до этого в зарубежной литературе появились сообщения натуралистов, в которых утверждалось, будто человек может установить контакт с хищниками, живущими на свободе, с помощью ласковых интонаций голоса. Коллеги не искали сенсаций, но было, конечно, заманчивым проверить на практике такое утверждение. Фотоснимки подобных ситуаций могли стать стержнем книги, над которой они работали. Не откладывая в долгий ящик, они принялись за дело. Объектом опыта был избран медведь. Учитывая, что одна из действующих сторон шатается где-то в тайге и неизвестно, как много времени пройдет, прежде чем она выразит желание. Встретиться с людьми, было решено ускорить события. За свои деньги — ни один бухгалтер не утвердил бы подобных расходов — они купили две канистры свежего меда и вымазали им деревья в подходящем, по их мнению, медвежьем углу. Сидеть там круглосуточно они, разумеется, не могли и потому, через систему хитроумных насторожек, установили магнитофон с записью своих голосов, выдержанных в заискивающем, подхалимском тоне. По замыслу, магнитофон включался, как только зверь, увлекшись медом, задевал за одно из пусковых устройств.
