Адепт не хуже прочих - Павел Николаевич Корнев
Очнулся в полнейшем мраке, ещё и пошевелить не получилось ни рукой, ни ногой. Впрочем, сразу сообразил, что попросту притянут ремнями к хирургическому столу. А вот темнота…
Попытался открыть глаза и не смог. Не сумел и разомкнуть запёкшихся губ. Но боли не было. Это подарило надежду на лучшее.
— Да как долго⁈ — послышался вдруг сквозь звон в ушах возмущённый голос приютского врача. — Ему лицо до костей сожгли!
— К чёрту лицо! — рыкнул в ответ Заруба. — Просто поставь его на ноги!
— А глаза тоже — к чёрту⁈ — насмешливо фыркнул Грай. — Или зрение ему не восстанавливать? Магические ожоги не чета обычным, месяц на лечение закладывай смело!
— Сам же знаешь, что выпускные испытания на носу! Со дня на день покупатели съезжаться начнут, нам воспитанников натаскивать надо! И не через месяц, а прямо сейчас!
— Ничем не могу помочь. Чудеса творить не обучен!
Ответом стал топот шагов и грохот захлопнувшейся двери.
— Не дёргайся! — послышался насмешливый голос Лучезара. — Не так уж сильно тебя и поджарили.
— И с глазами тоже полный порядок, просто веки обгорели, — добавил его наставник. — Ну-с, приступим!
В нос ударил какой-то незнакомый запах, неприятный и резкий, а дальше сознание рухнуло в бездну. Падение могло длиться и миг, и целую вечность, но в итоге я со всего маху грянул с небес на грешную землю, а следом на меня навалилась невыразимая тяжесть бытия.
Лежу. Лежу на спине и… на всё том же хирургическом столе, а надо мной медленно-медленно затухает сияние алхимических светильников.
Сияние⁈
Да, черти драные! Да!
Снова вижу! Но попытался пошевелиться и не смог.
— Не суетись! — потребовал Лучезар. — Сейчас ремни расстегну!
И он расстегнул — да. Но только я перевернулся на бок, и тут же помутилось в глазах, закружилась голова, накатила тошнота.
— Проглоти! Запей!
Дрожащей от слабости рукой я принял алхимическую пилюлю и отправил её в рот, затем поднёс к губам оловянную кружку и надолго к ней приложился. Холодный напиток провалился внутрь освежающей волной, сразу стало легче дышать, двигаться, жить. И соображать тоже — не без этого.
Я опомнился и спешно ощупал лицо. С тем был вроде бы полный порядок.
Не обманули! Пообещали и сделали!
«Только бы не превратили в какого-нибудь урода!» — подумалось мне, и мысль эта пробежалась по спине неприятным холодком.
Я сполз с хирургического стола, оттолкнул руку Лучезара и на негнущихся ногах двинулся к зеркалу.
И нет — в урода меня не превратили. Скорее даже наоборот — похорошел.
Стал кем-то другим и одновременно остался самим собой. Поначалу и вовсе не сумел сообразить, что именно изменилось — стоял и глядел на столь знакомое и вместе с тем чужое отражение, всматривался в ставшие чуть более тонкими и волевыми черты. А потом накатило, и будто мозаика сложилась. И вот уже не я в зеркало пялюсь, совсем-совсем не я.
Лицо этого юноши было заметно суше, резче и жёстче; благородней. Челюсть и губы — уже. Нос — ровнее и прямее. А глаза чуток запали вглубь черепа.
Вроде бы не так уж и много изменений случилось, да и поправил приютский врач сущие мелочи, но вместо себя я вдруг узнал в отражении кое-кого другого.
Повернул голову и уставился на Лучезара.
Ба! Одно лицо!
Но нет, конечно же — нет. Мы отнюдь не стали братьями-близнецами и даже просто братьями, просто теперь нас легко мог спутать малознакомый человек.
— Ты! — прохрипел я и закашлялся.
Грай тут же оказался рядом и протянул кружку.
— Допей!
— Я! — вздёрнул нос Лучезар и самодовольно улыбнулся.
Всякое сходство враз растаяло, будто не бывало. Улыбка у него оказалась неприятной — улыбался он, кривя уголки губ вниз.
— Мы непохожи! — заявил я и голос опять же оказался чужим. Точнее — тоже не совсем моим. — Что за чёрт⁈ — спросил, прижав ладонь к горлу.
Врач верно оценил жест и с улыбкой пояснил:
— Пришлось немного подрезать голосовые связки.
Я какое-то время бездумно глядел на него и просто дышал, затем покачал головой.
— Ерунда какая-то! Меня с ним не спутают!
— Ошибаешься! — заявил в ответ Грай. — Отрастут волосы и брови, никто и не заподозрит подмены. Нужно будет только перенять пластику тела и манеру говорить.
Волосы у меня, покуда не сгорели, были столь же светлыми как у Лучезара — только тускло-серыми, без всякого серебристого отлива. С глазами дело обстояло ровно так же. Зелени в моих уже почти не осталось, они давно сделались беловато-серыми, но им определённо недоставало металлического отблеска.
Я покачал головой.
— Не выгорит!
— Не твоя забота! — резко бросил Лучезар.
Врач укоризненно покачал указательным пальцем.
— Лучезар давно уже не посещает занятий и не общается с наставниками и другими воспитанниками, — пояснил он мне. — А с некоторых пор начал скрывать лицо под капюшоном. И намеренно сутулился, поэтому на разницу в росте никто внимания не обратит. Сложение у вас одинаковое, вы оба тонки в кости. Кисти сухие, пальцы длинные — нужно будет лишь аккуратно подстричь ногти, а лицами вы теперь схожи как братья. Даже я при плохом освещении могу вас спутать.
Его ассистент фыркнул.
— Послал Царь небесный родственничка!
Я ощутил внезапную слабость, доковылял до табурета и плюхнулся на него.
— Но зачем? К чему городить такой огород⁈ Не проще ли пройти ритуал очищения самому?
— Значит, не проще! — выдал в ответ молодой человек и надменно выпятил подбородок.
А вот Грай вновь снизошёл до пояснений.
— Лучезар не способен пройти очищение, — заявил он и как-то очень уж фамильярно потрепал ассистента по волосам. — Такое случается. Кому-то и вовсе приходится жить в приюте до конца своих дней.
Юнец нервно передёрнул плечами.
— Не мой случай!
— Не твой, — подтвердил приютский врач. — Но твой потенциал в этой дыре попросту не раскрыть! — Он вздохнул и обратился ко мне: — Мой контракт со школой Огненного репья заканчивается через месяц, я уже получил назначение во внутренние земли, а одному Лучезару здесь ничего хорошего не светит. Среди перестарков хватает всякого отребья… Да что говорить, ты и сам уже свёл знакомство с Оводом и его конопатым дружком! Нет, Лучезару без меня тут долго не протянуть.
Я припомнил, как ассистент врача
