Тени на чёрной воде - Надежда Храмушина
Минут через десять в комнату постучала баба Нюра:
– Идите, я на стол накрыла, творог свежий и лепёшки, поешьте! – Она закрыла за собой дверь и протопала к себе в дом.
– Ого! – Воскликнул Сакатов – Я не ослышался? Нас будут кормить? Значит, осталось в ней что-то человеческое!
– Подожди! – Осадила я его – Как бы этот творог с ватрушками не вылился нам с тобой в кругленькую сумму при окончательном расчёте!
– Да ладно, пошли, поедим. Это всё равно вкуснее твоей лапши.
– Спасибо!
Мы зашли в комнату бабы Нюры, и увидели на столе целый ассортимент разных блюд. Кроме творога и ватрушек, была нарезана колбаса, в отдельном блюде стоял холодец и рядом с ним лежала горчица. У меня даже слюнки потекли от предвкушения, у Сакатова, наверное, тоже.
– Анна Фёдоровна, нам право неловко как-то! – Извиняющимся тоном сказал он.
– Да садитесь уж, чего там! – Она поставила чайник на стол и сделала жест рукой, приглашая нас за стол.
Мы живо заняли места и от души поели, баба Нюра на нас так ни разу и не взглянула. После окончания нашей нечаянной трапезы, мы поблагодарили её, я помогла ей убрать со стола и вымыла посуду. Только мы зашли в свою комнату, и я легла на кровать, а Сакатов развалился на диване, как снова раздался стук в дверь.
– Да, заходите! – Блаженно откликнулся Сакатов, думая про себя, наверное, что приятности продолжаются.
– Надо дверь перенавесить в бане, внизу щель образовалась, дует. – Снова не тратясь на «пожалуйста», коротко бросила баба Нюра. Только она закрыла дверь, как я подскочила на кровати, тихо зашептав Сакатову:
– Это шанс! Пока ты будешь возиться в бане с дверью, она будет рядом с тобой, а я в это время поищу блокнот у неё в доме.
– Много она была с тобой, когда ты возилась в огороде? – Философски изрёк он – Но попытаться стоит. А как я тебе подам сигнал, если она в дом пойдёт? Не буду же я свистеть или мяукать!
– Пой тогда, раз не хочешь мяукать!
– С чего это я там запою?
– Тогда закричи: «Ой, баба Нюра! Кто это у Вас там!» И сделай вид, будто кого-то увидел и испугался.
Сакатов внимательно посмотрел на меня:
– Ольга Ивановна, я что-то не знаю в твоей биографии? Такое на ходу не придумаешь.
Он вышел из комнаты, а я стала у дверей и прислушалась. Баба Нюра вышла из дома, они с Сакатовым зашли в сарай и послышались звуки перебираемого инструмента. Я незаметно выскользнула из своей комнаты, оставив свою дверь открытой, чтобы в случае опасности сразу нырнуть обратно.
В комнате я сразу направилась к шкафу и стала открывать все ящики и дверки, стараясь по возможности не перерывать всё, а просто заглядывая под её многочисленные полотенца, скатерти, салфетки. Но блокнота там не было. Отдельно у неё стояла коробка из-под обуви, где хранились бумаги и документы. Блокнота там тоже не было видно. Я заглянула под матрас, посмотрела среди нескольких книг, лежавших на спинке дивана. В кухне в шкафах тоже ничего не было. Комод в углу был туго забит постельным бельём, оно пахло какой-то душистой травой, я прошарила каждый ящик и каждую простынку. Безрезультатно. Я огляделась, можно посмотреть ещё на печке, я быстро запрыгнула на неё и переворошила все её подстилки. Ну где он может находиться? Не с собой же она его носит!
Может у неё есть подпол? И тут я услышала крик Сакатова. Я пулей спрыгнула с лавки, выскочила из дома, заскочила в свою комнату, бросилась на кровать и закрыла глаза. Сердце моё бешено колотилось. А потом снова раздался крик Сакатова. Я открыла глаза, и услышала, как баба Нюра что-то монотонно говорит Сакатову. Я быстро встала и вышла во двор. Сакатов прыгал на одной ноге, а рядом лежала тяжёлая дверь. Всё понятно. Плотник из Сакатова так себе. Мы втроём навесили на петли эту чёртову дверь, и баба Нюра, вроде бы, осталась довольна.
Сакатов доковылял до дивана, баба Нюра ему принесла тряпку, смоченную в каком-то молочном растворе, и сказала, чтобы он держал её на ушибленном месте.
– Чёрт бы побрал эту бабу Нюру, со всеми бабами Нюрами на свете! Ты хоть нашла блокнот? – Спросил он, морщась от боли, когда за бабой Нюрой закрылась дверь.
– Нет нигде. – Покачала я головой – Я подумала, может у неё в доме есть погреб, и она там его хранит? Если бы ты не закричал, я успела бы посмотреть наличие погреба.
– Ах, извини, что мне было больно!
– Ладно, извини. Больно?
– А ты как думаешь? Вон шишка какая сразу вспухла! А знаешь, эта её примочка реально помогает. Она холодит.
– Что ты хочешь! Ведьмы знают своё дело.
Сакатов наконец-то угнездился на диване, и снова начал изучать что-то в своём телефоне. Я мысленно вспомнила все закутки в комнате бабы Нюры, и единственное, где он мог быть спрятан, так это где-нибудь за обшивкой стен. А может она его не дома хранит, а где-нибудь в сарае?
– Оля, я написал про нашего Тошалу, и мне ответил Рома Саницкий, мой давний приятель. Он считает, что речь идёт про семейство Птоша́ла, которые являются мелкими бесами. Упоминание о них встречается больше в восточной мифологии. И я с ним согласен. Вполне может быть. Так как дневник Виктор Рубашин начал писать только через год после тех событий, то он вполне мог перепутать имя, оно могло в его памяти и подзабыться.
– И что это за семейство такое – Птошала? – Заинтересовалась я.
– Это сообщество, ну, или семья бесов, которые жили когда-то в пустыне, возле колодцев. Птошала – это их общее название, множественное число, в единственном числе они тоже так же называются. Они подкарауливали торговые караваны, и с ними кочевали от колодца к колодцу. Они приносили караванщикам мелкие неприятности, то верблюда укусят, и он взбесится, то развяжут мешок и товар высыплется, в общем, гадили по-мелкому, но постоянно. Сообщество это состояло из пяти-шести особей. Описание их я нашёл в двух источниках, и они немного разнятся. В одном месте Птошала похожи на вытянутую и тощую курицу, с редкими и короткими перьями, на недоразвитых крыльях имеются пальцы, лапы примерно такой же длины, как и всё туловище, глаза красные, огненные, как и у всех представителей преисподней. Но они не жили никогда в аду, они его побочный продукт. Есть небольшое упоминание о
