Как я в сказку попала - Елена Славная
А еще со мной остался Кар. Слабое утешение. Очень слабое. Но иного не было, так что я радовалась имеющемуся.
– И куда идем? – спросил ворон, добравшись до моей шеи.
– Деву искать, – ответила, продолжая вышагивать вперед.
– Зачем? – осторожно поинтересовался перистый.
– Хочу проверить, не та ли она бабулька, которая ударила меня.
Птиц замолк. А я стойко шла вперед. Уже выпала роса, и ногам было холодно, но я не останавливалась. Вот как дойду до той бабули, победю ее, стану человеком и покажу всем, что Рожку обижать нельзя. Она не дуб многовековой, а травинка хрупкая, ее беречь положено. Будут потом, снедаемые муками совести, жалеть, что не оценили такую замечательную единорожку.
Я им еще всем покажу.
Обязательно.
Как только, так сразу.
Строя грандиозные планы, я несколько упустила из вида то, куда шла, затем скакала и снова шла. В себя пришла в абсолютно не знакомой местности.
– Перистый, а где мы? – осмотревшись, спросила я.
Вокруг царила страшная жуть. Туман, который должен был уйти вслед за восходом солнца, напротив, стелился с утроенной силой. Его щупальца, непривычного смоляного цвета, медленно ползли, обступая со всех сторон. И тишина. Зловещая такая.
– Кар! – снова позвала я. – Карслав!
– Ты почему кричишь? – раздался сонный голос птица.
Ну, ничего себе укроп! Я тут боюсь, а перистый нагло спит!
– Ох… – выдохнул ворон и дополнил свое недоумение весьма изобретательной анатомией.
– Вот и я то же самое подумала, – поддержала клювистого. – Что делать будем?
Птиц переступил с ноги на ногу и ухватился покрепче.
– Беги. Лучше назад – там ты уже была.
– Позади такая же петрушка, – возразила я. – И мне туда не хочется. Может, обойдет? Что это, вообще, такое? Слушай, а не на тебя ли туман позарился? Цвет у вас одинаковый…
– Рожка! – грозно каркнул ворон. – Скачи отсюда, пока эта дрянь нас не схортачила!
– Ты где таких слов набрался? – спросила, хаотично вертя головой.
Куда скакать? Как проскочить? А что будет, если «вляпаюсь» в странный туман?
– От тебя набрался, – ответил ворон, но я уже не придавала значения его словам.
Закрыв глаза, я повертелась на месте, считая до пятнадцати. Почему именно это число – самой бы понять. Но, досчитав, я раскрыла глаза и, задрав морду, поскакала вперед.
Оставалось только надеяться, что вокруг просто грязный туман, а я и Кар – обычные тру́сы.
В тот самый момент, как я, несмотря на все ухищрения не видеть этих жутких щупальц, коснулась смоляной субстанции, случилось несколько вещей.
Во-первых, меня громко окликнул Лис. Да-да, этот бритый хвощ догнал нас каким-то невероятным образом – я же быстро скакала.
Во-вторых, Непобедимый был не один, и потому остальные из компании тоже звали меня.
В-третьих, перистый, не дождавшись, когда я остановлюсь, клюнул в то место, куда дотянулся – очень близко к основанию хвоста.
Последнее и не дало вскочить мне в эту черную жуть. Но было уже поздно. Ледяные щупальца поползли навстречу и, неприятно касаясь живота, продолжили путь дальше.
Вот же ворон перистый! Напугал почем зря! А ничего страшного и не случилось.
Я полностью развернулась к своим обидчикам и стала ждать их приближения. Да, именно так, как и они меня накануне. Вид постаралась напустить самый обиженный, хотя после этих жутиков и с леденящим туманом под пузом все оскорбления единорожьего достоинства уже забылись.
Остановившись в паре метром от меня, Карлис посмотрел вниз, на смоляную гадость, сморщился, наверное, от холода и заговорил:
– Меня ни капли не радует тот факт, что проводником являешься ты, но выбора нет. Веди.
– Куда? – растерялась я.
Эвка, которую я сначала не заметила, соскочила с лошади. Лис дернулся было вниз, но остался верхом. Принцесса, бледная настолько, что, кроме жалости, ничего не вызывала, подошла ко мне вплотную. Я напряглась. От этих одуванчиков хорошего ждать не приходилось.
– Рожка, в том манускрипте, помимо всего прочего, было пророчество. Ни я, ни остальные в него не верили, пока не стали происходить совпадения.
Кар нетерпеливо влез на мою голову. Вот у кого нет забот.
– Не все из того пророчества ясно, но ты являешься проводником, судя по всему. Изгнанница, чужая себе и миру, не человек и не животное, лишенная всего и преданная всеми – она, и более никто не сможет верный путь найти.
– Немного не в рифму, – заключила я, выслушав принцессу. – И не про меня, – поспешила отказаться от ответственности.
Никто же не извинился. С какого гриба я должна помогать им. Придумают же, проводник. И вообще, стоять стало слишком зябко.
– Почему ты не хочешь нам помочь? – рядом с Лисом встал эльф. – Единорогов не минует верная мерзлота, и горы не спасут.
– Вы меня не путайте, – пресекла я приготовление и развешивание злаковых продуктов. – То силы темные, с которыми решили сразиться от скуки, то снег ищете, то дева озлобленная, то мерзлота… Я, может, и единорожка, но ума у меня хватает. Даже поделиться могу.
Эвка, сделав лицо, будто на шиповник присела, протянула руку и положила на мой лоб. Я замерла от неожиданности. Оказывается, чужое прикосновение может быть приятным. Принцесса ласково провела ладонью чуть вверх, немного задирая челку, а я аж разомлела. Вот бы ворон так умел! А то только и делал, что царапал своими когтями.
– Когларана была очень сильной колдуньей. Однажды ее предал любимый, – тихо заговорила Эвангелия. – Она хотела умереть и ушла в пустошь, чтобы своей смертью не причинить зла другим. Но уже на грани внезапно поняла, как хочет жить.
– Это ты меня на слезу сейчас подбиваешь? – догадалась я и отступила на шаг, теряя тепло ее руки. – Лучше лук возьми, он понадежнее будет.
– Дай дослушать! – каркнул ворон, так и сидя на моей голове.
– Да я вообще молчу!
– Когларана не смогла умереть, но и не смогла ожить, – продолжила принцесса, уже не касаясь меня. – Она стала тенью, которая с каждым годом, видя радость и счастье других, наполнялась ненавистью и завистью. Храня последние остатки светлых чувств, колдунья сумела уйти дальше от людей, но каждый путник, попадавший к ней, отравлялся болью и ненавистью, прекращая быть разумным. Именно таких, потерявших себя, мы называем темными сущностями. Они, также, как и Когларана, не живы и не мертвы, но сеют смерть.
Я кивнула, принимая сказанное к сведенью. И только перистый мешал послать Эвку на восток – вот где любили всяких завуалированных мыслителей.
– Через сотню лет на земли колдунья явился потомок ее возлюбленного. Когларана не догадывалась, кем являлся ее гость. К тому времени
