Луи Буссенар - Приключения в стране тигров
Возможно, что по другую сторону есть вода. Он встал и храбро пошел. Отдохнувший мальчик мог теперь идти сам. Сцуск был легким и довольно быстрым.
Вскоре они очутились на неширокой поляне, ярко озаренной солнцем.
Фрикэ невольно рассмеялся, забыв свои мучения.
— В добрый час! Ловко! Шли целый день, думая, что на запад, а пришли как раз на восток. Стало быть, шлюпка позади нас. Если monsieur Андрэ пошел на поиски, то у него будет много хлопот. Вставай мальчуган! Если не хочешь больше идти, так побежим.
Два друга нашли на кустах несколько кислых ягод, которыми слегка утолили жажду, и стали спускаться — поневоле бегом — по крутому спуску, продираясь сквозь густую траву, хворост и всякую мелкую растительность.
Теки, по-видимому, кончились, к великой радости Фрикэ, которому они надоели. Появились другие лесные породы.
Пришлось пустить в ход тесак, прочищая дорогу. Фрикэ не терял энергии, забывая голод и жажду. У него теперь появилась надежда.
Вдруг раздался свист. Характерный. Фрикэ остановился.
— Змея? — вскричал он. — Я и то удивлялся, что их не видать. Бррр!.. Мурашки по спине. Надо идти осторожнее.
Через два шага он опять услыхал свист и остановился смертельно бледный. В двух шагах от него поднималась змея, готовая к атаке.
По широкой шее с темно-желтой чешуей он узнал ужасную «найю», или очковую, называемую так за два кружка на голове, напоминающие очки.
Эта змея, толщиной с руку и длиной не больше двух метров, очень опасна своим ядом и особой злобностью. По-португальски она называется кобра-капелла. Ее укус смертелен. Фрикэ понял, что он погиб, если допустит хоть малейшую оплошность.
Стрелять некогда. Надо защищаться иначе.
— Кобра!.. Очковая!.. — пробормотал он.
И в ту же минуту змеиная голова, точно подброшенная пружиной, кинулась к нему на грудь, грозя впустить в нее ядовитые зубы-крючки. Фрикэ взмахнул тесаком — и голова отделилась от туловища, но все-таки, по инерции, упала ему на грудь.
— Это не в счет, — сказал Фрикэ. — Она уже мертвая.
И снова он в пути. Вдруг до его слуха опять долетел шум…
— Вода!.. — воскликнул он. — Ручей!..
И бросился вперед, как сумасшедший.
Вскоре он у ключа. Вода чистая, свежая, холодная. Но пить ее сейчас, не остывши, безумие. Надобно подождать.
— Яса! — крикнул Фрикэ мальчику. — Беги скорей сюда!
Мальчик примчался со всех ног и прямо кинулся к водоему.
Фрикэ без церемоний ухватил его за штанишки со словами:
— Стойте, господин! Вы все утро сосали, как из рожка, воду с кофе, я вам ничего не говорил, а теперь погодите. Я не хочу вашей смерти. Ужо вместе напьемся.
Тяжко было ждать. Но вот прошли томительные минуты, и оба друга утолили жажду, от которой горело все их нутро.
Жажда прошла — начался голод.
Что бы такое съесть? Пойти поискать какой-нибудь дичи.
Фрикэ долго бродил по лесу, но ничего не попадалось. Вдруг взгляд его упал на лужайку, на которой паслось целое стадо слонов.
— Слоны! — вскричал он, вытирая платком потное лицо. — Чего же лучше! Я бы довольствовался и меньшим — например, косулей, зайцем, фазаном, и даже павлином. Слон весит четыре тысячи килограммов. На завтрак двоим этого чересчур много. Жаль убивать. Но с другой стороны, что же нам делать? Не умирать же с голоду. Вот там ходит большой серый самец. Подстрелим его.
Парижанин пополз по траве к стаду. Слоны не могли его почуять, потому что он был с подветренной стороны.
Вдруг все стадо, охваченное непонятной паникой, покинуло пастбище и галопом помчалось в лес, на опушке которого находились Фрикэ и Яса.
Оба спрятались за дерево, потому что стадо неслось подобно смерчу прямо на них.
Слоны пробежали всего шагах в двадцати от них, не больше. Фрикэ мог свободно прицелиться в того, которого себе наметил.
Он спустил курок как раз в тот момент, когда серый слон повернулся к нему плечевой впадиной. Стрелок видел, как вслед за выстрелом толстокожий великан тяжело рухнул наземь.
— Обед у нас есть, а слона все-таки жаль. Бедный! Даже не вскрикнул.
Глава XIII
Хороший выстрел. — Удивление чересчур счастливого охотника. — Окружен со всех сторон. — Французский бокс. — Арест из-за слона. — Отчаяние, вызванное смертью Белого Слона. — Фрикэ надменно третирует бирманского министра. — Англичан боятся и уважают. — "Голубая Антилопа" — военный корабль. — Фрикэ объявляет бирманскому императору войну. — Лестно бы получить выкуп. — В путь по реке. — Посадка на суда. — Внезапное появление Андрэ. — Не робей!
Сам Фрикэ, с тех пор как стал использовать ружья крупного калибра, еще ни разу не видал таких ужасных последствий выстрела.
Притом стрелял он не из винтовки калибра 8, выбрасывающей пулю «Экспресс» при семнадцати с половиной граммах пороха, а из гладкоствольного ружья. Правда, это ружье того же калибра, и хотя пуля у него круглая, но зато из твердого металла, весом в 65 граммов, при таком же, как у винтовки, заряде пороха, то есть в семнадцать с половиной граммов. При таких условиях сила выстрела должна быть громадна на небольшом расстоянии. При начальной скорости полета 440 метров в секунду живая сила удара равняется 2048 килограммам. Получив такой удар, слон, конечно, должен был погибнуть.
В несколько прыжков Фрикэ пробежал двадцать метров, отделявших его от убитого животного.
Слон, получив удар, свалился головою вперед, вероятно, потому, что его передние ноги подверглись параличу раньше задних. Длинные бивни, на которые всей тяжестью навалилось тело, глубоко вошли в землю, и один из них сломался у основания. Хобот пригнулся ко рту, наполненному кровью и землей. Глаза были открыты, веки не двигались. Бока не вздымались от дыхания, только по складкам кожи едва пробегали мелкие судороги. Позади левого плеча виднелась круглая дырочка, из которой струилась алая кровь.
— Пуля пробила сердце, — сказал Фрикэ. — Не хвастаясь, скажу: выстрел замечательный… Бедный слон! Не будь мы так голодны, я тебя убивать не стал бы. Но какой странный цвет! Я такого не видал никогда. Точно пеклеванное тесто с серым войлоком.
Фрикэ вынул тесак и приготовился вырезать из этой горы мяса себе кусок на обед, как вдруг послышалось лошадиное ржание, яростные крики скачущих людей и характерный топот бегущих слонов. Парижанин увидел, что окружен всадниками на конях и двенадцатью вьючными слонами. Из них лишь на двух были гауды, а на остальных седла.
