Глеб Исаев - «Травести»
Поэтому, когда во Владивостоке появилась банда, которую позже назвали бандой Дронова, или «Четвертой сменой», никто из осведомленных особо не удивился. Одной больше, одной меньше. Разница оказалась в том, что бандой ее квалифицировали уже после того, как закончилось следствие. А члены этой преступной группы называли себя Системой…
Михаил Степанович невесело усмехнулся, вспоминая, как приданный ему «контакт» в восьмом отделе штаба ТОФ, достал с полки затрепанный томик Суворовского «Аквариума» и бросил на проштампованный инвентарным номером столик в номере гостиницы «Чайка», где москвич квартировал под легендой командированного из столицы офицера— чиновника.
— Доходчиво, и со знанием дела… — Клыков, начальник агентурного управления разведки, заметил: — Хоть какая–то польза от иуды, а использовать можно, как методичку. Эта гнида многое, что сама знала, уже и так разболтала.
Так это начиналось. Система, работала по строгим военным законам. Вернее, по законам спецподразделения. Японские радиостанции, жучки и глушилки, применяемые при разработке клиентов, были настолько высокого качества, что их уже после окончания расследования и вынесения приговора, в середине девяностых, раскупили, не довезя до магазинов «Конфиската», сами опера. Все это покупалось обычными туристами, но в лучших магазинах Токио и Осаки.
Сложнее было с личным составом. Ну не на уголовниках же строить Систему… Какие из накачанных стероидами в подвальных качалках пацанов организаторы? Смех один.
Следователи Генпрокуратуры, которые потом, когда Система себя исчерпала и превратилась в обычную бандгруппу, с удивлением узнавали, что «шальные» деньги заманили в «Четвертую смену» и бывшего десантника и бывшего лейтенанта морской пехоты. Не просто рядового «морпеха», а командира взвода десантно — штурмового батальона, следователя местной прокуратуры и даже офицера подводного спецназа.
Однако только наивный или малознакомый с реальным положением дел человек мог предположить, что офицер элитного морского диверсионного подразделения мог повестись на «воровское благо» и понятия.
Мало кто знал, как умели воспитывать в своих подчиненных патриотизм и верность спецназовскому братству командиры этого отряда.
Степанович вспомнил неуступчивого капитана, которого пришлось долго убеждать в нужности и законности совсекретного приказа. Неровный шрам поперек щеки, спокойный взгляд и ладони, размером с саперную лопатку. Сколько сил стоило убедить командира отряда в необходимости откомандировать лучшего офицера в распоряжение штаба ТОФ. И только откуда, уже без помех, исполнителя смогли уволить на гражданку, внедрить в банду. Несомненно, основу бригады все же составили мелкоуголовные «торпеды». Спортсмены и отморозки. Но костяк, занимавшийся каждый своим направлением, так называемый штаб, был составлен из профессионалов. Действия Системы развернули не на пустом месте. Предварительная информация, собранная и систематизированная самим начальником оперативно — аналитического центра восьмого отдела Князевым, позволила ударить по главным целям. Волна покушений выкосила криминальный мир Приморья настолько быстро и качественно, что уже через год занять пост смотрящего было просто некому. А когда коммерсанты, чиновники и бандиты, наконец, поняли, что означает лавина этих случайных смертей наездов, было поздно. На смену сепаратистам пришла новая, не столь амбициозная, волна. Новые быстро сообразили, что им позволено, а что нет, потому, продолжая заниматься своим нелегким криминальным бизнесом, в политику и серьезный бизнес уже не лезли.
А вот Система пошла в разнос. Кровь и бешеные доходы опьянили не только исполнителей. Тем более, что, выполнив задание, Степанович тихо убыл в другой регион, создавать новую систему.
Клыка завалили свои же. Местная прокуратура расписалась в собственном бессилии, за дело взялись важняки из Генеральной.
Крови случайных людей на бригаде оказалось столько, что «отмазывать» почуявших вкус ее бывших отличников боевой и политической было бессмысленно. Дронов, когда его, наконец, взяли, попытался начать рассказ о подоплеке, но внезапно умер в камере на «Инструментальном». Концы обрубали другие люди и совсем не в белых перчатках… Систему, в конце концов, развалили, но опыт ее начал с успехом внедряться в других регионах. Не так топорно, как в Приморье, но куда эффективней.
Понимал ли Михаил Степанович, что у всех этих систем один конец? Он вздохнул: «Себе не соврешь. Конечно». И все же делал. Исполнял приказ. Талантливо, профессионально. Оправдывал себя тем, что другого выхода нет, что он только исполняет приказ. Система отлаживалась. Уже был создан целый букет различных Ассоциаций ветеранов ГРУ… ставших финансово — административными центрами организации. Но, как и все у нас, хотели как лучше, а вышло… Появился целый выводок дармоедов, строчащих бессмысленные приказы и инструкции. Воронов с отвращением вспомнил гениальную, в своей тупости, инструкцию, где на полном серьезе излагалась откровенная дичь.
Документ подробно перечислял куда нужно и желательно внедрять агентов. …В банки, подконтрольные криминалу, в административные органы, в налоговые, фискальные органы, в суды… Или указание создавать фиктивные войсковые части для легендирования агентов… — Лепет олигофренов, хоть и загрифованый, стал достоянием гласности. Пресса с упоением цитировала рожденное в голове столичного бюрократа, начитавшегося Семенова и Донцовой: «На базе таких структур возможно создание постоянно действующих лжебанд»… «Лжебанда — это почти как чуть — чуть забеременеть, — грустно усмехнулся Степанович»… — он уже понимал, что открыл «ящик Пандоры», но и предположить не мог, каким страшным оказалось прозрение. Одна из таких лжебанд, созданная в Закавказье, выполнив задание, была отдана на откуп ментам и прокурорским, но не пожелала стать послушным объектом следствия. Возглавляемая одним из лучших учеников Деда банда нанесла ответный удар. Решив уничтожить всех следователей, размещенных под охраной военнослужащих СКВО.
А поскольку нападение организовали выученые Степановичем профессионалы, потому прошло оно как по нотам. Уничтожили все документы и всех причастных к следствию, а заодно и остальных свидетелей.
Беседа с Олей началась трудно. Девчонка замкнулась. Сидела, глядя мимо. Молча.
— Я все понимаю. Нормальному, цивилизованному человеку сама мысль о лишении другого человека жизни противна, даже когда он, этот ближний, угрожает ему и готов причинить вред. Почему? Скорее всего, дело в особенностях восприятия. Обычный человек не готов вот так просто, ни с того, ни с сего, ударить, изувечить или даже убить другого. Подсознательно он проецируют свое отношение на остальных. Но факт в том, что есть и те, для кого подобные вопросы не стоят. Они, не задумываясь, перережут горло или убьют человека так же просто, как выпьют стакан воды.
