Луи Буссенар - Среди факиров
Все еще царила глубокая темнота. Было, может быть, около двух часов ночи. Солнце должно было взойти только около половины шестого; следовательно, беглецы имели достаточно времени, чтобы уйти как можно дальше, избежать таинственной опасности, известной лишь одному факиру. Слоны шли по дороге, идущей по берегу Хугли между двумя железнодорожными линиями. Они бодро делали по шестнадцать километров в час, раскачивая houdah, которые они заставляли колебаться на манер корабля. Комфортабельно усевшись или, лучше сказать, полулежа, граф Солиньяк и его жена наполовину погрузились в дремоту, между тем как оба моряка крепко спали. Они проехали, не подозревая того, мимо французского города Шандернагора, от которого их отделяли только 800 метров — ширина Хугли.
Чудан-Нагар — город сандальных деревьев, или Чандра-Нагар — город луны, — это один из последних остатков французских владений в Индии. Это славное воспоминание из того времени, когда великий Дюпле (Dupleix) пытался покорить Индию для Франции. В первой половине XVIII столетия Шандернагор сделался значительным городом, и сотни кораблей поддерживали его оживленную торговлю. После ухода Дюпле город скоро пришел в упадок. Разоренный войнами, отрезанный от Франции, окончательно уничтоженный английскими таможенными пошлинами, имея только три метра воды в реке, он потерял всякое торговое значение, так как французские суда останавливались теперь в Калькутте.
Впрочем, и другие европейские народы пробовали колонизовать дельту Ганга. Не более как в трех милях от Шандернагора находится город Чинсура, который некогда был голландской колонией, купленный Англией в 1826 году за хорошую цену. На 1500 метров выше Чинсура, на Хугли возвышается город, который носит имя этого рукава; в настоящее время оба эти города соединились в один, имеющий тридцать тысяч жителей.
Хугли был основан португальцами в 1547 году и, подобно Шандернагору, довольно долго наслаждался благоденствием. Он был взят англичанами, и теперь в нем не остается других следов лузитанского владычества, кроме Бандельской церкви и монастыря. Это два самых древних памятника существования христианской религии в Северной Индии.
Не замедляя своего аллюра, слоны прошли по мосту, переброшенному через реку против Чинсура, и тронулись дальше по дороге, ведущей в глубь страны по направлению к востоку. Хотя все вокруг было спокойно, факир, несмотря на свое обычное хладнокровие, выражал необыкновенное беспокойство. Несколько раз он приказывал шествию остановиться. Он соскакивал на землю прыжком клоуна, ложился, прикладывал к земле ухо. Потом влезал наверх с ловкостью акробата и сосредоточенно думал, пока оба его товарища спали. Наконец на горизонте появился лиловатый отблеск. В несколько минут этот красивый оттенок ярче выделился на фоне неба, перешел в фиолетовый, потом в ярко-красный, вспыхнувший, как пожар. Солнце должно было сейчас взойти. Слоны, которые без отдыха сделали в три часа более пятидесяти километров, начали тяжело дышать. Они шли теперь по дикой и пустынной местности: за исключением домика, скрывавшегося под лианами и другими ползучими растениями, вокруг не было ни одного человеческого жилья. Слоны остановились сами.
— Это Рамнагарский «bungalow»! — сказал факир. — Мы приехали… выходите!
«Dak bungalow» — учреждение, которое некогда процветало, но пришло почти в полный упадок с появлением железных дорог в Индии.
Это своего рода станция, гостиница, караван-сарай, где путешественники находят стол и ночлег после странствования по пустынным дорогам, далеко от цивилизованных центров. Такие дома, выстроенные и поддерживаемые английским правительством на всех дорогах индийской империи, содержатся обыкновенно «Khaneama» — то есть поварами, грубыми личностями, которые некогда обращались с посетителями очень дерзко, но теперь значительно смягчились, благодаря соперничеству железной дороги.
Хотя некоторые из этих гостиниц и красивы на вид, устроены удобно и снабжены всем необходимым, но большая часть из них дает вам только помещение для ночлега и железную кровать с подкосившимися ножками или диван из индийского тростника. Все это стоит приблизительно 2 франка 50 сантимов в день. Что же касается обедов, состоящих постоянно из курицы с рисом, яиц и кофе, то они стоят столько же, сколько и помещение. Курица бывает сухая, яйца — подозрительного свойства, рис не первого достоинства. Поэтому гость рискует умереть с голоду, если не возьмет заблаговременно своей провизии. Англичане, как люди практичные и любящие комфорт, так обыкновенно и устраиваются. При путешествии они берут с собою посуду, серебро, постельные и туалетные принадлежности, вино, консервы, — словом, все нужное и даже все излишнее, и пользуются в «dak bungalow» только помещением.
Таинственные друзья беглецов, несмотря на то, что обстоятельства вынуждали их спешить, приготовили для них все самое нужное. Они уложили в свои корзинки съестные припасы и четыре маленьких камбоджских матраца, весьма удобных и занимающих мало места.
Итак, пребывание в Рамнагарской гостинице было обставлено так удобно, как только могли пожелать закаленные в странствованиях путешественники. Впрочем, несмотря на свою выносливость, они чувствовали себя совсем разбитыми от усталости, и после короткого обеда все немедленно уснули в запертых со всех сторон комнатах.
Этот день прошел довольно спокойно. Когда солнце стало склоняться к западу и жара спала, путники снова тронулись по направлению к Востоку. Слоны продолжали быстро идти вперед. Расстояние между беглецами и их преследователями, вероятно, было довольно большое, но факир все еще временами продолжал выражать живейшее беспокойство.
— Куда ты ведешь нас, мой друг? — несколько раз спрашивал его Пеннилес.
— Я обещал доставить вас в такое место, где пундиты распоряжаются полновластно; мы едем в один из тех старых храмов, обширных, как город, где царят изобилие, мир и безопасность. Там вы будете хорошо укрыты от всякого преследования, так как английская полиция не знает их местоположения, которое известно только нам одним и тайна которого ревниво оберегается после завоевания Индии! Самые знаменитые изгнанники, прославившиеся во время наших великих войн, нашли там убежище и жили в течение многих лет.
— А далеко ли это?
— По крайней мере четыре ночи форсированного марша.
— Четыре ночи так четыре ночи! — сказал весело Пеннилес, который, казалось, уже не помнил всех печальных происшествий, сопровождавших его прибытие в Индию.
То же случилось, по-видимому, и с его прелестной женой, которая проявила удивительную выносливость. А в сущности, нет ничего менее веселого, чем необходимость бежать сломя голову ночью, закупорившись в ящик, на движущемся хребте колосса.
